Закат и падение Римской Империи. Том 1 - [21]

Лагерь римского легиона имел наружный вид укрепленно­го города. Лишь только было намечено для него место, са­перы тщательно выравнивали почву, устраняя все, что могло мешать ее совершенной гладкости. Он имел форму правильного четырехугольника, и, по нашему соображению, внутри квадрата приблизительно в семьсот ярдов могли располо­житься лагерем двадцать тысяч римлян, хотя такое же коли­чество войск в наше время могло бы развернуть перед непри­ятелем фронт в три раза более длинный. Посреди лагеря воз­вышалась над всеми другими палатка главнокомандующего (praetorium); кавалерия, пехота и вспомогательные войска занимали назначенные им места; улицы были широкие и совершенно прямые, а между палатками и валом оставлялось со всех сторон пустое пространство в двести футов. Самый вал обыкновенно имея двенадцать футов в вышину; он был обнесен плотной палисадой и был окружен рвом двенадцати Футов в глубину и в ширину. Эту важную работу исполняли сами легионные солдаты, так же хорошо умевшие владеть заступом и лопатой, как они владели мечом или pilum’ом. Воинская храбрость нередко бывает природным даром, но та­кое терпеливое усердие может быть только плодом привычки и дисциплины.

Лишь только трубный звук подавал сигнал к передвиже­нию, лагерь был почти мгновенно снят, и войска размеща­лись по своим шеренгам без замедления и без замешательст­ва. Кроме оружия, в котором легионные солдаты едва ли на­ходили для себя какое-либо обременение, они несли на себе кухонные принадлежности, орудия для возведения укрепле­ний и провизии на несколько дней. Под этой ношей, кото­рая была бы слишком обременительна для солдат нашего времени, они были приучены делать мерным шагом около двацати миль в шесть часов. При появлении неприятеля они сбрасывали в сторону свой багаж, и благодаря легким и быстрым маневрам колонна изменяла свой походный строй и выстраивалась в боевом порядке. Пращники и стрелки из лука перестреливались впереди фронта, вспомогательные войска составляли первую линию; легионы помогали им или поддерживали их; кавалерия прикрывала фланги, а военные машины помещались в арьергарде.

Такова была военная организация, с помощью которой римские императоры охраняли свои обширные завоевания и поддерживали воинственный дух в такое время, когда все другие добродетели были подавлены роскошью и деспотиз­мом. Если же мы перейдем от дисциплины римских армий к их численному составу, то мы найдем, что этот последний едва ли может быть определен даже с приблизительной точ­ностью. Впрочем, есть основание полагать, что легион состо­ял из шести тысяч восьмисот тридцати одного римлянина, а вместе с находившимися при нем вспомогательными войска­ми доходил почти до двенадцати тысяч пятисот человек. При Адриане и его преемниках вся армия состояла в мирное вре­мя не менее как из тридцати таких грозных бригад и пред­ставляла, по всей вероятности, численную силу в триста семьдесят пять тысяч человек. Вместо того чтобы запираться внутри стен укрепленных городов, на которые римляне смот­рели как на убежище слабости и трусости, легионы стояли лагерями на берегах больших рек или вдоль границ, отделяв­ших римские владения от варваров. Так как места их стоя­нок были большею частью определенны и неизменны, то мы в состоянии описать размещение войск. Для Британии было достаточно трех легионов. Главные силы были сосредоточе­ны на Рейне и Дунае и состояли из шестнадцати легионов, распределявшихся следующим образом: два легиона в Ниж­ней Германии и три в Верхней; один в Реции, один в Норике, четыре в Паннонии, три в Мезии и два в Дакии. Оборона Ев­фрата была вверена восьми легионам, из которых шесть сто­яли в Сирии, а два остальных - в Каппадокии. Что же каса­ется Египта, Африки и Испании, то ввиду их отдаленности от всякого театра значительной войны полагалось, что на каждую из этих обширных провинций достаточно одного ле­гиона для охранения в них внутреннего спокойствия. И сама Италия не оставалась без вооруженной силы. Больше двад­цати тысяч избранных солдат, носивших почетное название городских когорт и преторианской гвардии, блюли безопас­ность монарха и столицы. Так как преторианцы были виновниками почти всех потрясавших империю переворотов, то нам придется скоро остановить на них наше внимание, однако ни в их вооружении, ни в их дисциплине мы не находим ничего, что отличало бы их от легионов; только их внешность была более блестяща, а их дисциплина менее строга.

Флот, который содержали императоры, мог бы показаться не соответствующим их величию; однако он был вполне до­статочен для всех полезных правительственных целей. Чес­толюбие римлян ограничивалось твердою землей, и этот во­инственный народ никогда не воодушевлялся тем духом предприимчивости, благодаря которому мореплаватели тир­ские, карфагенские и даже марсельские расширили пред­елы известного тогда мира и исследовали самые отдаленные берега океана. Для римлян океан всегда был скорее предме­том ужаса, чем любопытства; после разрушения Карфаге­на и истребления морских разбойников Средиземное море на всем своем протяжении было окаймлено их владениями. По­литика императоров была направлена только к тому, чтобы охранять мирное господство над этим морем и оказывать покровительство торговле их подданных. В этих скромных ви­дах Август назначил постоянным местом стоянки двух флотов самые удобные порты Италии - для одного Равенну на Адриатическом море, для другого - Мисен в Неаполитанском заливе. Древние народы в конце концов убедились по опыту, что, лишь только их галеры превышали два или по большей мере три ряда весел, они становились более годными для пу­стого наружного блеска, чем для настоящей службы. Сам Ав­густ мог заметить во время сражения при Акциуме превос­ходство его собственных легких фрегатов (называвшихся либурнскими) над высокими, но неповоротливыми укреплен­ными судами его противника. Из этих либурнских галер он образовал флоты Равеннский и Мисенский, из которых пер­вый должен был господствовать над восточной частью Средиземного моря, а второй - над западной, и к каждой из этих эскадр он прикомандировал отряд из нескольких тысяч мат­росов. Кроме этих двух портов, которые можно считать глав­ными средоточиями римского флота, очень значительные морские силы постоянно находились во Фрейюсе у берегов Прованса, а Евксинский Понт охранялся сорока судами и тремя тысячами солдат. Ко всему этому следует присовоку­пить флот, охранявший сообщение между Галлией и Брита­нией, а также значительное число судов, постоянно находив­шихся на Рейне и на Дунае, для того чтобы наводить страх на соседние страны и препятствовать переправе варваров. Если же мы сделаем обзор всего состава военных сил импе­рии, как кавалерии, так и пехоты, как легионов, так и вспо­могательных войск, гвардии и флота, то мы, даже не скупясь на самые крупные цифры, не будем в состоянии определить численность всех этих морских и сухопутных сил более чем в четыреста пятьдесят тысяч человек; а это такая военная си­ла, которая - как бы она ни казалась грозной - равнялась военным силам монарха, царствовавшего в прошедшем столе­тии над таким государством, которое когда-то составляло лишь одну из провинций Римской империи.