Закалка клинка - [25]

– Ты что-то не договариваешь.

Теоклито устало вздохнул.

– В караване не осталось свободных мест, а они ужасно суеверны. По их поверьям убить калеку – значит накликать беду.

– Они тебя отпустили?

– Да. Я добрался до побережья и обнаружил, что двигаюсь в противоположном направлении. После этого я потерял желание идти.

– Где это было?

– В Соламене.

Лордан удивленно приподнял бровь. Соламен находился высоко на Северном побережье, в двух месяцах пути от того места, где они расстались. Помимо всего прочего, там располагался процветающий рынок рабов.

– Там я нашел работу. Неоплачиваемую, разновидность добровольной.

– Понятно.

– В конце концов нанялся гребцом на галеру, – продолжал Теоклито. – Она затонула у берегов Кании, но мне удалось выплыть. Я бы рад сказать, что счастлив вновь оказаться здесь, но врожденная любовь к истине не позволяет.

– Похоже, тебя здорово потрепало.

Теоклито неловко пожал плечами.

– В армии было проще. Впрочем, хватит об этом. Видишься с кем-нибудь из стариков?

Лордан покачал головой.

– Немногие вернулись из того похода, – сказал он, – и мы стараемся не встречаться. По правде сказать, ты не многое потерял. – Бардас зевнул. – Я как-то встретил на пристани Черсона, он держит плавильню и, кажется, преуспевает; говорят, у него работает много народу.

– Я никогда не любил его.

– Я тоже. Удивительно, но ублюдки всегда выживают.

До своей предполагаемой смерти Теоклито был командиром Лордана. Отважный воин, каких общество ненавидит и боится, первый в атаке и последний при отступлении. Казалось, он стал ниже ростом, лысый череп украшал протяжный рубец. Командир оказался вторым, кто выжил из того отряда, первым был Лордан.

Теоклито не сводил напряженного взгляда с бывшего друга, в нем читалось презрение.

– Да, они выживают, как же иначе?

Он вновь наполнил кружки и сел, не проронив ни слова. Адвокат пытался найти подходящие слова, но не смог.

– В любом случае, – произнес Теоклито, одним глотком осушив кружку и поднимаясь на ноги, – мне пора. Завтра на работу. Увидимся.

– Клито…

Фехтовальщик уже пожалел, что окликнул его, опасаясь сказать что-то ужасное.

– Да?

– Ты… У тебя все в порядке с деньгами? Я имею в виду…

Ответом ему был тот же презрительный взгляд.

– Я же сказал тебе, у меня есть работа. Будь осторожен, Бардас.

– Ты тоже.

– Да, кстати. – Теоклито облокотился на стол, не уклюже выставив вперед правую ногу. – Я уверен, у тебя были причины… оставить меня и не вернуться. Прошу тебя, никогда не возвращайся к этой теме.

– Береги себя, Клито.

– Я постараюсь.

Калека ушел, волоча за собой правую ногу. Его тело напоминало кусок перекрученной проволоки, путь из верховий равнин к Соламену, должно быть, был длинным. Он прошел его, потому что очень хотел жить.

Бардас оставил недопитую кружку и отравился в свой «муравейник». Он был почти трезв, и это его устраивало. Больше ни капли вина, сказал себе адвокат и лег спать. Распорядок дня, регулярный прием пищи, гимнастика, тренировки в Классах, возможно, даже новый меч. Он победит Олвиса, в конце концов, это лишь очередной поединок, это то, в чем он знает толк. Его никто не просит делать что-то сложное, ему не нужно добираться домой .

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Что ты там высматриваешь? – грозно спросил механик.

Темрай попятился.

– Простите, я просто наблюдал, – ответил он.

Мастер нахмурился и сплюнул в опилки.

– Тебе нечем заняться?

– Я закончил и жду, когда принесут новые болванки. Поэтому и решил побродить вокруг.

Механик пробормотал что-то неразборчивое и удалился. Он работал над каркасом требушета – приспособления, которое с легкостью метало трехпудовые камни. С помощью резца и молотка из бука рабочий вгонял деревянные гвозди в гладко оструганное бревно длиной двенадцать футов, которое еще недавно было огромным ясенем.

– Это для главной рамы? – спросил Темрай. Механик смерил его удивленным взглядом.

– Левосторонняя А-рама, – подтвердил он. – Правая уже готова. Откуда ты знаешь о конструкциях механизмов?

– Интересно, – ответил Темрай. – Я много смотрел. Механик, мужчина лет шестидесяти пяти с седыми косматыми волосами на груди и руками, походившими на медвежьи лапы, кивнул.

– Я знаю тебя, – сказал он, – ты пришелец с равнин, кочевник. – Его губы сложились в дружелюбную усмешку. – Готов поспорить, на своих равнинах ты не видел ничего подобного.

– Конечно, нет! – воскликнул юноша. – Так интересно смотреть машины!

– Да разве это машина? – рассмеялся старый мастер. – Требушет имеет очень простую конструкцию: на одном конце помещаешь тяжелый камень, на другом прочный канат и разворачиваешь камень на оси, закрепленной между двумя А-рамами. Затем лебедка поднимает противовес и заряжает твой камень. Противовес падает, и камень летит. Ничего сложного. В сравнении с теми машинами, которые здесь делают, сущая безделица.

– А мне она казалась такой внушительной, – протянул Темрай.

Механик пожал плечами.

– Ну, работает-то она хорошо, – сказал он, – просто мы делаем требушеты, которые швыряют четырехпудовые камни на триста пятьдесят ярдов. А это малютка, дальность такая же, а вес вчетверо меньше.

Мастер скрыл довольную улыбку, восторженный блеск в глазах юноши не мог оставить его равнодушным. Энтузиасты своего дела, механики ценят внимание и восхищение публики не меньше, чем художники и скульпторы; они уверены, что заслуживают его даже больше. Произведением скульптора можно любоваться, машина должна работать.