Закалка клинка - [11]

Хозяин мастерской задумчиво созерцал клинок и теребил подбородок. Он осмотрел обе поверхности, несколько раз провел по шву указательным пальцем и неожиданно что есть силы швырнул меч острием вниз на наковальню. С оглушительным лязгом клинок врезался в наковальню, прочертил глубокую борозду шириной с тетиву лука, на мгновение замер, отскочил вверх, ударился о руку толстяка и с грохотом упал на пол.

– Ты принят, – бросил хозяин. – Пять золотых четвертаков в месяц. Будь здесь завтра через час после рассвета. – Он потер правую ладонь большим пальцем левой, после чего добавил: – Я найду масло. Оливковое подойдет?

Темрай пожал плечами:

– Не знаю. В моей стране мы используем очищенный жир. Думаю, ваш сорт будет не хуже нашего.

За пять серебряных монет ему сдали угол в комнатушке на постоялом дворе. Хозяйка, ворчливая сухопарая старуха, пробормотала что-то по поводу всяких варваров в ее чистой уютной гостинице (правда, на взгляд Темрая, комната была грязновата, в углу шумно совокуплялась юная парочка, а рядом с его циновкой умирал старик, на которого никто, кроме «варвара», не обращал внимания, но, очевидно, данные обстоятельства включались в понятие уюта) и дважды удостоверилась, что новый постоялец понял насчет недопустимости домашних животных и что еда предоставляется только за отдельную плату.

Глядя на малоаппетитную массу, покрывавшую тарелки на столах в общей комнате, Темрай решил, что он, пожалуй, сам добудет себе пропитание. Что касается животных, лошадь он продал тем же вечером за два золотых (дома за ту же сумму можно приобрести целый табун породистых скакунов и конюшню в придачу).

Итак, полдела сделано, с удовлетворением отметил кочевник, растянувшись на циновке и положив голову на аккуратно свернутый дорожный плащ. Если ничего не случится, он без особых затруднений выяснит все необходимые отцу сведения: в каких местах непрочны стены, в какие часы меняется стража, сколько народу живет в этом городе и кто держит ключи от ворот; сколько стрел и дротиков в день производит арсенал, в какое время суток случаются приливы и отливы и в какие часы можно обрезать мосты, чтобы неприятельская сторона не успела завладеть ими.

Темрай должен выполнить эту задачу, чтобы отец мог исполнить свою клятву и обрести покой, когда его душе придет время отправиться к предкам. И все же юноша не мог понять, почему его отец так хотел захватить этот город. Сжечь его – значит оскорбить богов бессмысленным поступком; разграбить всех повозок клана не хватит, чтобы увезти его богатства, да, по правде сказать, никто в них особо и не нуждается; изгнать жителей и поселиться самим – вообще абсурд. Существует какая-то другая причина: отец не стал бы жертвовать жизнями стольких хороших бойцов ради приобретения бессмысленной игрушки. Но Темрай не мог вообразить, что бы это могло быть.

«Что свидетельствует о том, – подумал он, проваливаясь в дремоту, – что я все еще не готов стать главой клана».

В последний момент Лордан сумел увернуться от атаки и, отступив в сторону, выбросил правую руку как можно дальше. Из раны на груди, дюймом выше уровня со сков, сочилась кровь. В следующую секунду клинок пронзил глаз противника; тот рухнул замертво прежде, чем с его лица сошла самодовольная улыбка. Глухой звук от падения возвестил решение в пользу истца.

Судебный пристав вяло махнул рукой, подзывая хирурга, но Лордан отрицательно качнул головой. Согласно распространенному мнению, доктора убивают не меньше народу, чем юристы, хотя причины к тому совсем другие. Рана уже не болела, хотя кровь не останавливалась. Бардас осторожно сдвинул с нее влажную ткань сорочки и вздрогнул.

– Идем, – настояла Эйтли, беря его под руку. – Ее нужно промыть. Так и знала, что этим закончится.

– Я тоже, – спокойно ответил фехтовальщик. – Ненавижу разводы.

– Мог бы и отступить, – продолжала девушка, поддерживая его за локоть. Лордан все еще держал меч, тем самым прокладывая путь сквозь бурлящую толпу зевак и лишь по счастливой случайности никого не покалечив. Он считал тебя побежденным с самого начала.

– Отступают только неудачники, – бросил адвокат.

– Это лишь мнение. Что изменилось, если бы ты проиграл? Рисковать жизнью ради развода? Игра не стоит свеч!

– А я и не знал! – язвительно произнес Лордан и протянул помощнице меч.

Эйтли обернула его тканью и убрала в сумку. Бардас чувствовал слабость: тело ломило, к горлу подкатывала тошнота, словно убили его, а не конкурента.

– Может, выпьем? – жалобно спросил он.

– Забудь! Домой.

Лордан решил не протестовать.

– К тебе или ко мне?

– Я давно ждала, когда ты скажешь это. Думаю, к тебе ближе.

Эйтли никогда раньше не была у Лордана, да и зачем, собственно? Она приблизительно представляла, где находился его дом: судя по адресу, это был один из многочисленных «муравейников» – высоких унылых сооружений, построенных на скорую руку вокруг площади после большого пожара чуть более века назад. Некоторые из них отличали водопровод, отопление и отличная внутренняя планировка. Но дом Лордана не принадлежал к их числу.

– Шестой этаж, – выдохнул адвокат, опираясь на косяк, чтобы перевести дыхание.