Заиндевевший - [32]

* * *

Лея сидела перед зеркалом в своей комнате одного из постоялых дворов. Она задумчиво проводила гребнем по волосам, пытаясь вернуть им гладкость и блеск. Но все ее усилия оставались тщетными — волосы торчали в разные стороны, как солома.

Прошла неделя с той злополучной ночи, когда она пыталась бежать от Асмунда и угодила в руки бандитов. Вот уже три дня, как день и ночь вернулись на свои места. Закончились дикие скачки в темноте. Зверь по-прежнему привязывал ее к лошади, только Лея уже настолько закалилась, что перестала страдать от ран на руках и ногах. После побега он пристально следил за ней. Правда, комнаты стал заказывать отдельные, но не разрешал ей даже шагу ступить за порог, накладывая на него заклятие.

Постепенно надежды на побег почти испарилась, но все же еле теплились где-то в глубине души Леи. И не от этого она страдала больше всего, а от того, что ее лишили человеческого общения. Сам Асмунд практически перестал с ней разговаривать. В те редкие моменты, когда они останавливались на привал, он молча поглощал пищу. Ей ничего не оставалось, как следовать его примеру, потому что времени на это он отводил катастрофически мало и, допусти она промедление, осталась бы без еды. А силы ей еще понадобятся, как подсказывало сознание.

На постоялом дворе он отводил ее в комнату, заказывал ужин и запирал дверь на заклятие. Она оставалась в полном одиночестве. Ни книг, ни рукоделия тут не было. Единственное, чем могла заниматься Лея, так это думать, лежа на кровати. О чем она только не передумала за долгие часы без сна. Она вспоминала родителей, и то, что рассказала ей Хана о себе и отце. Лея жалела маму, что всю жизнь прожила с человеком, который так и не смог ее полюбить. Но и отца она не могла осуждать. Видно, не смог он пойти против зова сердца и перестать видеться с любимой, даже под угрозой кары. Только он ведь и их с Брандом жизни принес в жертву — ее выдал насильно замуж, а брата подтолкнул к побегу и, скорее всего, бедственному существованию. Ну на сколько ему могло хватить тех крох, что он прихватил из дома? И где он сейчас, бедолага?

Даже когда думала о родителях, мысли Леи постоянно возвращались к Асмунду. Она пыталась представить себе его десятилетним мальчиком, решившимся на побег из рабства, обосновавшимся в лесу без средств к существованию. Ведь тогда он, скорее всего, был напуганным ребенком, а не таким зверем, как сейчас. Какую же ненависть нужно вынашивать в груди, чтобы ожесточиться до такой степени? Он ни на секунду не усомнился, что поступает с ней правильно. Она даже пыталась внушить ему мысль, что ее исчезновение будет всем только на руку в семействе Кнуда, все бесполезно. Достучаться до его рассудка, где все покрыто инеем, было невозможно.

Лея очень тосковала по Виве. Только теперь она поняла, насколько была привязана к смешливой и жизнерадостной девушке, заменившей ей сестру. Она очень надеялась, что Фрост не даст ту в обиду. Ведь лагерь беглых рабов — не самое подходящее место для такой, как Вива. Но кажется, Фросту она не безразлична, чему Лея очень рада. Пусть хоть у них все будет хорошо.

А вот о ком Лея старалась вообще не вспоминать, так это о постылом муженьке, будь он неладен. Это он виноват во всех ее несчастьях! Он назвал ее женой, а защитить не смог. Так еще и радуется, поди, тайком. Да и никто из его семьи даже не подумал протянуть ей руку помощи. Разве что Келда… но и та действовала скорее из эгоистических побуждений.

Лея отложила в сторону гребень и стянула волосы тесемкой в хвост. Как раз в этот момент распахнулась дверь, впуская в комнату Асмунда.

— Мог бы постучаться! — кинулась Лея за платком и поспешно накрыла голову.

— Забудь ты эти условности, — нахмурился он, приближаясь к ней и стягивая с головы платок. — Это ведь такие, как ты, аристократишки их придумали, — презрительно скривился он, рассматривая ее голову. — Самим не противно?

— А ты мне предлагаешь устроить революцию накануне того, как срастусь с головным убором намертво? — с вызовом спросила Лея. Впрочем, накрыть голову она больше не пыталась, как и не ждала ответа от Асмунда. Она до такой степени привыкла находиться одна, что сейчас ее даже заинтересовал его визит. — Чем обязана? — не удержалась она от издевки.

— Дальше мы отправимся пешком, — огорошил он.

— А как же лошади?.. — спросила она, хоть совсем не это ее сейчас интересовало.

— Они без труда найдут дорогу домой.

— А могу я узнать, почему они нам больше не понадобятся?

— Впереди ледники, лошади там не пройдут.

Ледники? Значит, они подошли к границе их области. Дальше шли северные земли, они начинались сразу за ледниками.

— Что ты знаешь о ледниках? — спросил Асмунд, разваливаясь на ее кровати.

Лея не сразу сообразила, о чем он ее спрашивает, залюбовавшись его сильным телом, одетым сейчас в одну рубаху, расстегнутую едва ли не до пупа, и штаны, заправленные в сапоги. Он выглядел таким расслабленным, почти домашним, что Лея невольно подумала, насколько бы больше ему подошло кресло у камина в большом особняке, нежели пенек у очага в тесном лесном домике.

— У тебя что-то со слухом? — вернул он ее в действительность. Впрочем, злобы или ехидства в его голосе не было, а вот смех прятался где-то возле поверхности.