Заиндевевший - [25]

Асмунд в раздражении вскочил с кровати и принялся натягивать на себя одежду. Это был всего лишь акт доброй воли с его стороны. Он всего-навсего не дал ей сгореть от жара. Не более того. А все остальное… Это просто морок, у него давно не было женщины.

Он развел огонь в остывшем очаге и повесил над огнем котелок с водой. А потом опрометью бросился из дома. Ему необходим свежий морозный воздух, чтобы прочистил голову, вытеснил из нее все ненужные мысли. У него столько дел, а они застряли тут. Впереди еще ледники, и она не может двигаться дальше, пока не поправится. Что ж придется смириться и остаться тут на несколько дней, если он хочет довезти ее живой.

Вода закипела, к тому моменту, когда Асмунд вернулся в дом. На Лею он старался не смотреть, но не мог не прислушиваться к ее частому дыханию. Как же она еще слаба! Сам не понял, что испытал, подумав так, то ли огорчение, то ли жалость. Только вот последнее он и близко не должен подпускать к себе. Для жалости к людям ее сословия у него уже давным-давно душа закрыта на много замков.

Асмунд разбавил воду и приблизился к кровати. Не хотелось ее будить, но и позволять дальше лежать на мокрых простынях нельзя.

Он присел на край кровати и убрал слипшиеся пряди волос с ее лица. Губ Леи коснулась мимолетная улыбка, наверное, ей снится что-то приятное. Асмунд поймал себя на том, что тоже улыбнулся, и тут же свел брови на переносице. А потом резко откинул одеяло. С кем он деликатничать собрался, в конце концов?

Лея вздрогнула и распахнула глаза, с непониманием уставившись на него. Она еще не проснулась до конца, не осознавала, что с ней происходит. Асмунд, как зачарованный смотрел на ее совершенное тело, не в силах отвести взгляда. Да что же с ним происходит? Никогда еще женщина на него так не действовала, а видел он их немало.

Он снова вернулся взглядом к ее лицу, заметив, какой панический страх плещется в этих огромных глазах, и какой лихорадочный румянец окрасил щеки.

— Не надо… — дрожащим голосом попросила она, тщетно пытаясь нащупать края одеяла.

— Нужно обтереть тебя и сменить постель, — как мог грубо, ответил он и склонился над котелком с водой. Больше он не мог смотреть на нее, не ручаясь за себя. Лучше заняться делом.

Но не тут-то было. Стоило ему только коснуться ее тела, как собственный организм отреагировал волной неконтролируемого возбуждения. Асмунд даже заскрипел зубами, так крепко их сжал. Наверное, получилось это грозно, потому что Лея мгновенно сжалась в комок и заплакала. Но он не собирался ее бить, или что она еще себе там надумала?..

— Не бойся, я тебя не трону, — коснулся он ее плеча и развернул к себе. — Просто, доверься мне…

— Как я могу?.. — она села на кровати, подтянув под себя ноги и глядя на него злыми и заплаканными глазами. — Кому ты просишь, чтобы я поверила?

— Дело твое! — огрызнулся он, чувствуя, как на смену возбуждению приходит злость. — Можешь не верить. Но мне нужно как можно скорее поставить тебя на ноги, чтобы продолжить путь.

Он принялся протирать влажной материей ее спину, стараясь не обращать внимания, на то, как грациозен ее изгиб, какие плавные у нее линии. Она так и не сменила позы, поэтому процедуру омовения пришлось ограничить видимыми участками. Закончив, Асмунд накинул на нее чистую простыню и сказал:

— В углу ведро. Можешь справить нужду, пока я сменю постель.

Она не заставила просить себя дважды — закуталась в простыню и соскочила с кровати. Только вот, она не учла, насколько сейчас слаба. От резкого движения ее повело в сторону, и Асмунд был вынужден подхватить ее. Простыня сползла на пол, и под его руками снова оказалось ее обнаженное тело. И как назло, она подняла к нему свое лицо. Тут контроль окончательно покинул его. Он сам не заметил, как прижался к ее губам, проникая языком в рот. Руки его проскользили вниз по ее спине, останавливаясь на ягодицах, вжимая ее таз в свои возбужденные чресла. А губы продолжали терзать ее, одновременно наслаждаясь сладостью поцелуя, пока она не всхлипнула и не оттолкнула его, подхватывая простыню и исчезая в полумраке комнаты.

Асмунд ничего лучше не придумал, как вновь заняться постелью, пребывая в растерянности, ругая себя на чем свет стоит за несдержанность. Какая сила заставила его поцеловать эту девушку? Не иначе, как духи попутали, решили испытать его, и он не выдержал испытания. Поддался слабости, повелся на инстинкты! Ее близость затмила доводы разума, затуманила мысли. Он даже был благодарен ей в какой-то степени, что первая опомнилась, оттолкнула его. Сам он не смог бы совладать с собой, готов был пойти дальше, чего нельзя допускать категорически. Даже сейчас, думая об этом, вспоминая шелковистость ее кожи и сладость губ, он предавал себя же, рисковал разрушить все то, что строил долгие годы. Она — враг, и он не должен желать врага, видеть в ней соблазнительную женщину. Этот путь ведет в никуда, или в конце его ждет верная погибель.

Сгорая от унижения, Лея придалась к стене и ждала, когда Асмунд перестелет постель. Ноги ее дрожали, и она не понимала, слабость ли тому виной, или отголоски чего-то жаркого, что продолжало плескаться внутри нее. Как она могла допустить такое?! Ведь только что этот зверь целовал ее! Целовал так, как никогда до него никто не делал. В какой-то момент она даже себя забыла и ответила на поцелуй. И, о боги! Она хотела, чтобы это не заканчивалось. Он прижимал ее к чему-то твердому и большому. Как ни гнала мысли, Лея не могла об этом не думать. Она хотела увидеть это, почувствовать в себе. Уж не прокляли ли ее, в самом деле? Как можно возжелать своего врага?