Заиндевевший - [20]

При первой же попытке самостоятельно слезть Лея кулем повалилась на землю. Она больно ударилась пятой точкой и локтем, из глаз невольно брызнули слезы. Какое-то время она барахталась на земле, пытаясь подняться и путаясь в платье, пока ее силой не потянули за ворот и не поставили на ноги. Все это Асмунд опять же проделал молча, тут же отходя от нее.

Ноги болели и дрожали. Из глаз Леи безостановочно лились слезы. Она старалась не шмыгать и благодарила богов за темноту. Этот зверь не должен видеть, как она плачет. Только не он…

Какой униженной и покинутой всеми чувствовала она себя в этот момент. Асмунд продолжал не обращать на нее внимания. Казалось даже, что он делает это намеренно. Лея наблюдала какое-то время, как он сгребает в кучу листву и ветви, разжигает костер. Можно попытаться сбежать сейчас, когда он занят делом. Лея сделала несколько аккуратных шагов в сторону деревьев и тут же чуть не разрыдалась в голос от разочарования. За одну ногу она была к чему-то привязана. Когда он умудрился это сделать, она даже не заметила. Видимо, тогда, когда барахталась на земле.

— Даже не думай, — раздался его голос, словно и на затылке у него был глаз, способный отлично видеть в темноте. — Сбежать тебе я не дам.

— Хотела справить нужду, — пробормотала Лея, стараясь чтобы голос не дрожал.

— Так за чем дело стало? Вперед…

— Прямо здесь?!

— Именно. Да побыстрее. Долго рассиживаться не дам. Сейчас подкрепимся и продолжим путь.

Умирая от унижения, она была вынуждена подчиниться — природа требовала своего, и Лея знала, что такая возможность не скоро ей представится.

— Давай к костру, — услышала она команду, едва успев одернуть платье. Лицо пылало от стыда, и Лея ненавидела себя за стыдливость. Перед кем она деликатничает? Перед зверем, который везет ее на растерзание?

Длины веревки хватило как раз до него. Лея протянула руки к огню, согреваясь его теплом и удивляясь, когда научилась радоваться настолько мизерному. Она не смотрела на своего конвоира, а он сосредоточенно рылся в мешке, что дала им с собой в дорогу Хана. Достав объемную буханку хлеба, он отрезал тесаком от нее приличный кусок, что-то положил сверху и протянул Лее. Она взяла, хоть и больше всего ей хотелось послать его куда подальше с его угощением. Но силы ей пригодятся, как ни крути. Да и голод заявил о себе нешуточно, громко будоража внутренности. Кажется, Асмунд это услышал, потому что до Леи донесся его смешок.

Она выхватила еду и уселась, насколько позволяла веревка, ближе к огню. Асмунд сделал то же самое. Он сосредоточенно жевал, не глядя на нее и прихлебывал из фляги.

— Выпей, — протянул он эту самую флягу ей.

Лея взяла ее и брезгливо отерла горлышко рукавом платья. Пить из одной фляги с врагом! Докатилась. Но в горле все пересохло, и куски мяса с хлебом не хотели туда проваливаться, застревая где-то посередине и причиняя боль.

Сделав большой глоток, Лея поперхнулась и сильно закашлялась. Тут же получила увесистый шлепок по спине, такой, что согнул ее пополам. Но кашлять сразу же расхотелось, чтобы в следующий раз эта огромная рука не превратила ее в лепешку.

— Что там? — вернула она ему флягу, сделав еще несколько глотков обжигающей жидкости.

— Квас, — последовал короткий ответ.

Она, конечно, и раньше пробовала этот напиток, хоть и предпочитала морс, но он никогда не казался ей таким ядреным, и после него не кружилась голова. Хотя, возможно, это усталость с ней сыграла подобную шутку. Лея снова почувствовала, как веки начинают слипаться и тянет широко и протяжно зевать. Она еле сдерживала эти порывы, невольно подмечая, как бодр ее стражник. А значит, и она должна выглядеть бодрой.

— Забирайся на лошадь, — велел Асмунд, быстро убрав остатки провизии в мешок и затоптав костер.

— Я не смогу, — вынуждена была признаться Лея.

Она на ноги-то еле поднялась, такую слабость во всем теле испытывала. К тому же, руки ей никто и не собирался развязывать. Запястья уже жгло огнем, в том месте, где их касались веревки. Суставы выкручивало со страшной силой. Лея чувствовала себя больной и безнадежно мечтала о мягкой постели.

Она дернулась всем телом, когда на ее талии сомкнулись огромные и горячие ладони. Асмунд подхватил ее, словно невесомое перо, и посадил в седло. Потом он проделал с ее руками и ногами то же, что до этого Фрост — крепко привязал к уздечке и стремени. Лея лишь обреченно смотрела на мелькание его пальцев, понимая, что просить о чем-то этого зверя бесполезно.

И снова началась бесконечная скачка. До самого рассвета они неслись вперед, словно преследуемые погоней. Лея уже совершенно отупела от боли, усталости и сонливости. Несколько раз она забывалась, прямо сидя на лошади, и каждый раз вздрагивала, заваливаясь на бок. А впереди маячила широкая спина. И ни разу она не увидела лица Асмунда. Он даже не трудился проверить, как она себя чувствует, жива ли вообще…

Когда горизонт окрасился красными сполохами, они подъехали к одиноко стоящему в поле постоялому двору. Прежде чем войти внутрь, Асмунд повернулся к ней и развязал руки. Потом ноги, а дальше, о боги! — он помог ей спешиться. Но это не явилось приступом жалости или сострадания, о чем ясно дали понять его слова: