Захват Дании и Норвегии - [4]

Первая трудность возникла, когда торговое судно США «Сити оф Флинт» с призовой командой броненосца «Дойчланд» («Лютцов») на борту было конфисковано норвежскими властями в октябре 1939 года в Хёугесунне. Немецкая призовая команда была интернирована, а американский пароход отправился обратно на родину. Немецкий протест действия не возымел. В то же время норвежцы разрешили немецкому кораблю «Вестервальд» в конце ноября зайти в военный порт Берген. Между 7 и 13 декабря у норвежского побережья британские или по британскому заказу движущиеся пароходы «Томас Уолтон», «Гэроуфелиа» и «Дептфорд» были потоплены немецкой подводной лодкой. В ноте от 6 января 1940 года британский министр иностранных дел Галифакс заявил, что Англия распространит ведение войны на море в норвежские воды, так как Норвегия, очевидно, не способна защитить свое побережье. Министр иностранных дел Кот ответил 8 января, что еще никогда никто не заявлял о столь сильной угрозе норвежскому нейтралитету, и 23 января высказал на правительственном заседании опасение, что уже через 8 дней придется стоять перед выбором между нейтралитетом и началом войны. «Очевидно, что основная цель Англии в этом споре состояла в том, чтобы препятствовать транспорту шведской руды из Нарвика» — так отозвалась официальная норвежская следственная комиссия о британской ноте от 6 января 1940 года. В Норвегии сложилось впечатление, что Англия уже в первые военные месяцы хотела добиться от Норвегии того, в чем ей отказали во время Первой мировой войны ввиду готового к бою германского океанского флота.

В ноябре 1939 года Англия посредством переговоров, которые продолжались до февраля и марта 1940 года, и частных договоров с норвежскими пароходствами достигла того, что норвежские корабли стали предоставляться в распоряжение английских фрахтователей. Благодаря этим соглашениям о тоннаже Англия получила право до 8 апреля 1940 года использовать 2,45 млн брутто-регистровых тонн на норвежских судах, из них 1,65 млн брутто-регистровых тонн приходилось на танкеры. Англия имела теперь, разумеется, значительное средство давления на норвежское правительство. Германия не смогла предотвратить этого и поэтому должна была довольствоваться тем, что Норвегия одновременно заключила и с Германией торговое соглашение, которое гарантировало, прежде всего, поставку шведской руды через Нарвик. Норвежское правительство, в свою очередь, не собиралось уступать каждому давлению союзников, что оно должно было доказать в финском вопросе.

Начало финско-русской зимней войны поставило Скандинавию в особо трудное положение и побудило Швецию и Норвегию обратить пристальное внимание на развитие отношений на востоке. В Дорпатском соглашении 1919 года Россия признала Финляндию как независимое государство, заключила с ней в 1932 году пакт о ненападении, который был обновлен через два года и должен был считаться бессрочным до 1945 года. 5 октября 1939 года, после окончания боев в Польше и предоставления баз Эстонией и Латвией, финское правительство послало уполномоченных в Москву с целью «проведения переговоров с советским правительством по конкретным политическим вопросам». Тем не менее начавшиеся переговоры прекратились 13 ноября как безрезультатные, ибо выдвинутые Россией требования значили отказ от политической самостоятельности Финляндии. 30 ноября 1939 года около 30 русских дивизий без объявления войны перешли финскую границу, военные корабли обстреляли южное побережье, военно-воздушные силы атаковали столицу, Хельсинки. Финляндия, обратившись за помощью к Лиге Наций, оказала жесткое сопротивление, опираясь на линию Маннергейма. Финский вопрос очень сильно задел общественность Скандинавских стран накануне наступающего нового, 1940 года. 7 декабря 1939 года министры иностранных дел Дании, Норвегии и Швеции встретились в Стокгольме и решили сохранять строгий нейтралитет по отношению к финской войне. Большую, чем в Норвегии, готовность помочь финнам выразила шведская общественность. Но заявление о нейтралитете, конечно, установило границы этой готовности. Была признана серьезность ситуации и подчеркнута связь по меньшей мере судьбы Швеции с судьбой Финляндии.

Уже 9 октября 1939 года шведский посланник выступил в Берлине в министерстве иностранных дел и подчеркнул, что «в Балтийском море возникло бы очень серьезное положение, если Россия выдвинет относительно Финляндии требования, угрожающие ее независимости и самостоятельности». Государственный секретарь фон Вайцзеккер ответил, что в Московском договоре от августа 1939 года Германия «не заявила о каких-либо интересах к востоку от известной линии (северной границы Литвы)». Тем не менее он надеется, «что Россия не выдвинет никаких слишком далеко идущих требований по отношению к Финляндии и что поэтому нужно найти мирное урегулирование». Похожий ответ получил от фон Вайцзеккера в тот же день и финский посланник в Берлине. Тем не менее германский посланник в Хельсинки, который был соответствующим образом уведомлен, выставил на следующий день довод, что Финляндия оказала бы вооруженное сопротивление русским, если бы они не ограничились островами в Финском заливе. Он предложил повлиять на русское правительство.