Загубленная жизнь Евы Браун - [149]

Даже Генрих Гофман, так долго поносивший ее, вынужден был признать, что девочка-подросток, которую он пренебрежительно называл «заурядной хорошенькой продавщицей, фривольной и тщеславной, как все ей подобные», выросла и превратилась в совсем иную женщину:

Под влиянием страшных событий, пережитых ею, пока война неумолимо приближалась к концу, дух Евы закалился, характер стал сильнее и глубже. Ее последний жест, решение оставаться подле своего покровителя до конца, с лихвой возместил ее былые ветреность и тщеславие.

Не исключено, что Еве показывали бункер во время предыдущих посещений — он строился с 1943 года и к концу войны еще не был завершен, — но теперь в нем толпились военные и медицинский персонал, почти все совершенно незнакомые ей люди, и обычное окружение Гитлера. Что увидела она, спустившись в этот мрачный лабиринт?

Слово «бункер» вызывает в воображении темное, сырое бомбоубежище, а не командную ставку, вмещающую почти тысячу человек, если они хорошенько потеснятся. Разумеется, дневной свет туда не проникал. Общественные помещения освещались холодными неоновыми лампами. День ничем не отличался от ночи. Подземный комплекс состоял не из одного, а из нескольких отдельных бункеров, соединенных лестницами или коридорами. Самый глубокий, безопасный и лучше других оборудованный отсек принадлежал Гитлеру, его окрестили «бункер фюрера».

Представьте себе бетонную коробку где-то в 65 квадратных футов (20 кв.м.), разделенную посередине широким коридором. По обеим сторонам коридора — двери, ведущие в маленькие бетонные клетушки. На этой основной площади шириной около 50 футов помещалось шестнадцать комнат, каждая размером приблизительно 11 на 10 футов. С одной стороны коридора располагались спальня фюрера, его кабинет (с единственным украшением — портретом его кумира Фридриха Великого на стене) и ванная. К ним примыкала маленькая комната, где хранились карты, затем миниатюрные апартаменты Евы с «гардеробной» не больше шкафа. Даже Блонди имела собственный уголок, где выкармливала своих новорожденных щенков. С другой сторона от «покоев» Гитлера была приемная с небольшой лестницей, ведущей наверх в сад.

На противоположной стороне главного коридора находилась гостиная, где люди могли расслабиться (правда, настоящий отдых навсегда остался в прошлом) и несколько подсобных помещений. Коридор был разделен пополам перегородкой: в отсеке, куда выходили апартаменты Гитлера, проводились официальные совещания, другой отсек предназначался для неформальных встреч. Помещения номинально считались частными, но по ним целыми днями сновали посетители, курьеры, адъютанты, офицеры, министры и слуги, несущие депеши, телеграммы, записки, кофе и пирожные, письма и приказы на подпись Гитлеру. Когда бомбардировки были особенно интенсивными, люди спали, ели и переодевались здесь, сутки напролет не покидая бетонной норы. Об уединении можно было забыть. Ева провела последний месяц своей жизни под пристальными взглядами десятков мужчин в униформе, большинство из которых понятия не имели, кто она. Только Гитлер, Ева и высшее военное командование пользовались услугами своих денщиков и горничных и время от времени наслаждались такой роскошью, как настоящее мытье в ванной, с полотенцами, для чего им приходилось подниматься наверх в рейхсканцелярию. Все остальные обитатели бункера обходились, как могли, скудными приспособлениями для личной гигиены и нерегулярной стиркой, что часто означало вовсе никакой. Несмотря на своего рода вентиляцию, все эти вечно спешащие, немытые мужские тела распространяли, надо думать, весьма неприятный запах.

Позади «бункера фюрера» и несколькими метрами выше находился еще один бункер, соединенный с ним винтовой лестницей. Бетонная коробка вдвое меньше гитлеровской состояла из дюжины каморок: кухни, помещения для прислуги, четырех спален и отдельного отсека с хирургическим кабинетом, аптечкой и спальней доктора Морелля. Проход в центре служил общей столовой.

Эти два подземелья составляли командную ставку, но под монументальной канцелярией скрывалось еще немало бункеров. Заточенные под землей люди, привыкшие к огромным залам и видам бескрайних просторов, открывающимся из Бергхофа, страдали, наверное, от физиологической и психологической клаустрофобии. Дополняли комплекс бункер партийной канцелярии — владения Бормана — и бункер коменданта канцелярии Монке, где он жил со своей бригадой СС, обеспечивая охрану «цитадели». Геббельс со своими подчиненными устроился в подвалах Министерства пропаганды. Здесь «большие шишки» и их помощники носились туда-сюда, пытаясь поддержать своего фюрера на исходе войны, давно уже безнадежной. К концу марта 1945 года почти все смирились с неизбежным и перебрались из обширных, разгромленных помещений рейхсканцелярии в подземные укрытия, обустраиваясь по мере возможности.

Помимо вышеперечисленного, был еще переполненный полевой госпиталь, где раненные в сражениях — иногда они прибывали сотнями — переносили операции, выздоравливали или умирали под надзором медсестер. Через полгода после окончания войны Эрна Флегель, хирургическая медсестра, работавшая в этом госпитале, рассказывала на допросе американским следователям: