Загубленная любовь - [2]

Её (мамины) бумаги, сохранившиеся у тёти, включали дневники, письма и набросок автобиографии. Я вложил их в эту обложку, постаравшись, насколько было возможно, расположить их так, как если бы она (мама) описывала события своей жизни в хронологическом порядке. Тем не менее, самая первая часть — явное и очевидное исключение из этого общего правила: события, описанные в том материале, что я расположил в самом начале, произошли спустя несколько лет после того, как она (мама) впервые приехала в Лондон; они как бы вводят обычного читателя в мир, в котором она жила. К тому же, похоже, что именно этот документ она (мама) написала первым, когда подводила итоги своей жизни. Вообще-то всё, что написано ею (мамой) о своей жизни с шестнадцати до тридцати пяти, писалось через призму восприятия женщины, которой далеко за тридцать, и она всё время переключалась с одного времени на другое, так что просто нельзя располагать её тексты в строгом хронологическом порядке, не уничтожив при этом последовательность событий, которые она описывала. Считаю необходимым ещё раз подчеркнуть крайне малую вероятность того, что порядок, в котором я расположил материалы, соответствует именно тому, в котором они были написаны; а также оговориться, что разрозненные листы, на которые она (мама) торопливо набрасывала свою автобиографию, были в полном беспорядке, когда попали в мои руки. Бумаги хранились в большом коричневом конверте, на котором её (маминым) почерком был написан адрес тёти и стоял почтовый штемпель «Лондон, 3-10,1 дек 79». Я едва редактировал эти записи, однако пришлось кое-что исключить, чтобы в тексте было поменьше повторений. Гораздо большее сожаление вызывает то, что невозможно включить сюда всё, что было написано ею (мамой) касательно её участия в торговле наркотиками и проституции, поскольку ряд известных людей, которых она упоминает, в настоящее время живы и скорее всего будут категорически против публикации материалов на эту тему. Надеюсь, в ближайшем будущем всё же появится возможность более полно обрисовать полусвет, в котором она (мама) вращалась, и множественные пересечения его с мейнстримом политики и индустрии развлечений. Я позволил себе вставить в текст две распечатки магнитофонных записей, сделанных ею (мамой) и оставленных для сохранности у тёти летом 1976 года, непосредственно перед тем, как мама выехала в США на курс лечения от рака в клинике Майо — мне эти расшифровки показались нужными в качестве связующего звена. И снова — среди голосов на пленке встречаются и голоса известных людей, которые живы и поныне; и поэтому публикация наиболее любопытных материалов, связанных с этими людьми, сейчас невозможна.

Я взял на себя смелость добавить к материалам, собранным ею (мамой), свидетельства о её жизни со стороны некоторых её друзей. Я отредактировал эти дополнительные материалы в виде единого киносценария. Когда-нибудь я, возможно, сниму по этому сценарию короткометражный фильм, чтобы лишний раз явить людям примеры катастрофической несостоятельности английской коронерской[3] системы. Наконец, я обязан заявить, что я крайне благожелательно отношусь к подавляющему большинству её (маминых) мнений, но, тем не менее, далеко не всегда сказанное ею полностью совпадает с моими собственными воззрениями. В связи с этим должен указать, что я вставил заголовки в её (мамин) незавершённый труд, разбив его на главки, причём так, чтобы подчеркнуть, в чём мои взгляды отличаются от маминых. Некоторые из этих заголовков — названия песен, которые мне особенно нравятся, что заодно указывает на мою любовь к музыке «соул». Она (мама), как и все мы, была дочерью времени, в котором жила; а наш, нынешний мир во многих отношениях изменился до неузнаваемости по сравнению с тем, который знала она — причём не так уж давно. Разумеется, я очень горжусь ею (мамой), и меня глубоко расстраивает то, как с ней обходились многие известные люди.

Ллойд О'Салливан, Лондон, 24 марта 2005 года

Химия — путь к лучшей жизни [4]

Джордж был американцем. Он сказал мне, что учится в Оксфорде. И что его фамилия — Уайлд[5], но вот в это мне как-то не очень верится. Я познакомилась с Джорджем в клубе «Генерал Гордон», заведении, которое тогда располагалось на Брюэр-стрит в Вест-Энде[6]. Когда в шестидесятые я работала девочкой в баре, практически никто не назывался своим настоящим именем. В тот один-единственный раз, когда Берти Грейсон, который управлял «Гордоном», оставил меня без присмотра в своём кабинете, торопливый обыск в ящике его письменного стола выявил паспорт на имя Рудольфа Стэммлера, но с фотографией Грейсона. Девочки Берти приходили и уходили. Те же, что исчезали, потом возвращались под новым именем, обычно полученным в результате брака, продолжительность которого исчислялась скорее днями, чем месяцами.

Мужчины приходили в «Гордон» не за едой — готовили здесь неважно, а цены на еду были высоки. И вряд ли большинство из них приходило смотреть концертную программу, хоть она и была очень даже классной. Клиентов привлекала в «Гордон» возможность подсесть к девочке и угостить её шампанским. Я была прямо-таки создана для такой работы, потому что она давала мне возможность ночь за ночью напиваться вдрызг — и чем больше я пила, тем больше зарабатывала. Я получала комиссионные с каждой порции выпивки, заказанной мужчинами, к которым подсаживалась. Мне нужно было собирать трубочки для коктейля (они были особого дизайна), вставлявшиеся в каждый стакан, и моя выручка зависела от того, сколько трубочек оказывалось у меня к рассвету. Большинство клиентов, которых я раскручивала, были бизнесменами средних лет из различных графств Англии. Они доставали меня разговорами о биржевых курсах и абсурдных налоговых ставках, которыми их душили. Я делала вид, что меня всё это впечатляет — в мою работу входило кивать и поддакивать. Конечно же, я предпочитала молодых ребят из состоятельных семей, которые время от времени заходили в «Гордон», особенно группу парней-суфиев, чьи отцы были нефтяными шейхами. Джордж казался моложе, чем любой другой, кого я до сих пор видела в клубе; и как все американцы при первом посещении, он был потрясён тем, что заведение такого рода способно процветать в Лондоне.