Загубленная любовь - [12]

— Ну что ж, милая, ваша проблема уже у всех на виду — почему же вы не пришли раньше?

— Я намеревалась выйти замуж за отца ребенка, но, похоже, сейчас это не получится.

Я не собиралась признаваться, что не хотела улаживать вопрос с усыновлением, поскольку мне было всего семнадцать, и я боялась, что власти уведомят о моей беременности родителей. Мама и так отчаянно пыталась вернуть меня домой — даже направила двоих из братьев в Лондон, чтобы они обратились в полицию насчёт моего возвращения. После разговора с полисменшами братья пришли ко мне. В полиции им сказали, что раз мне уже семнадцать, и у меня здесь есть крыша над головой, никто не имеет права заставлять меня вернуться домой. Братья сообщили мне об этом и потом сказали, что я всё равно должна вернуться с ними в Шотландию, потому что мама из-за меня так тревожится, что заболела. Я ответила им, что мой дом теперь в Лондоне. Что жизнь в Гриноке меня совсем не устраивает. Голос сотрудницы службы нравственной благотворительности пробудил меня от воспоминаний.

— Могу я встретиться и поговорить с отцом вашего ребёнка? — спросила сестра Вессон.

— Да.

— Как его зовут и где он живёт?

— Мэтт Брэдли. Он живет со мной.

— Что?! Вы приходите ко мне за помощью, продолжая жить во грехе?! Неужели ваши родители не научили вас, что такое хорошо, а что плохо?

— Мы хотели бы пожениться, но родители моего жениха не допустят этого, — всё это было заранее согласовано с Мэттом Брэдли.

— Вы хотели бы оставить ребёнка у себя?

— Я — да, хотела бы. Но Мэтт говорит, лучше отдать на усыновление.

— Для спасения души малыша это лучшее — не можете же вы воспитывать дитя, не будучи замужем — а я ничем не смогу помочь вам с усыновлением, пока вы не расстанетесь с его отцом.

— Вы что же, хотите, чтобы я ушла из собственного дома? Да, это небольшая квартирка на верхнем этаже, но мне она нравится.

— Отец ребёнка может выехать из этого жилья?

— Никаких шансов.

— Тогда уйти должны вы.

— Но я не хочу никуда переезжать. Да мне и некуда.

— Разве вы не можете вернуться к родителям?

— Совершенно невозможно. Они уже старенькие, и если узнают о моём положении, для них это будет ужасным ударом.

— Они верующие люди?

— Они оба католики.

— Ничего страшного, милая! Ваша семья — тоже христиане, и вы можете радоваться по крайней мере тому, что вы не ирландка![37]

— Я родилась в Гриноке, но все мои бабушки и дедушки были ирландцами.

— У каждого есть свой крест, который надо нести.

— Я сама вовсе не ревностная католичка.

— Вы ходите в церковь?

— Я бы ходила, но не уверена, можно ли мне ходить в англиканскую церковь, если я крещена в католичество.

— Господу желанны все чада в пастве его, милая. Когда вы последний раз ходили к мессе?

— Больше двух лет назад.

— Но это же просто ужасно!

— Ну, я же не знала, можно ли мне ходить в вашу церковь. А священник у нас, в Гриноке, пытался приставать ко мне каждый раз, когда я заходила в исповедальню.

— Вы говорили об этом отцу?

— Конечно, нет — его бы это очень расстроило.

— Вы придёте в англиканскую церковь в это воскресенье? Теперь, когда я вам говорю, что вам можно туда ходить?

— Да, обязательно. Мне очень хочется ходить именно туда.

— Рада слышать эти слова! Теперь вот что — вы отдаёте ребёнка на усыновление. Верующих какой конфессии вы предпочли бы в качестве его новой семьи?

— Англиканской, — тут же выпалила я. По моему разумению, сестра Вессон надеялась услышать именно это, и я рассчитывала правильным ответом склонить её помочь мне.

— Мудрый выбор, действительно очень мудрый выбор, — сообщила мне сестра Вессон. — Вижу, вы девушка благоразумная. Ну что ж, если вы готовы расстаться с отцом вашего ребёнка, я сразу же направлю вас в Дом Матери и Ребёнка.

— Разве вы не можете помочь мне с усыновлением, разрешив остаться с его отцом?

— Это невозможно, милая, никто не поможет вам, пока вы продолжаете жить во грехе. Ведь этим вы не просто рушите собственную жизнь, вы пятнаете позором своё ещё не рожденное дитя. Я, знаете ли, раньше трудилась в Церковной Армии[38] — поэтому ношу звание сестры — а сюда, на Шепердс-Буш, я попала сразу после того, как много лет занималась миссионерской работой в Индии. И скажу вам кое-что по секрету: в пятьдесят третьем году, вернувшись в Англию, я была просто поражена, как далеко наша страна ушла от того, каким должен быть истинно христианский народ. Молодые люди привыкли делать всё, что хочется — и оказавшись пред искушением, они даже не знают, как сказать «нет». Я в точности представляю себе, что и как с вами случилось, хотя должна признать, что девушка из ирландской католической семьи вроде вас с самого начала находится в крайне незавидном по сравнению с другими положении. Но вы, как я вижу, девушка разумная, поэтому позволю себе сказать: Англия катится в тартарары, и я обвиняю в этом и партию лейбористов с её мирскими ценностями, и жалкое руководство тори, которому не хватает здравого смысла бороться против профсоюзов и упразднять социальное обеспечение. Библия учит нас милосердию, потому что это то, чем можно вернуть грешников на путь праведный. А когда каждый имеет право на государственные субсидии — это значит, у бедняков отбирают роль нравственного костяка для нашего народа, нашего сообщества. Достойные вспомоществования бедняки должны получать поддержку в необходимом объёме от добросердечных благодетелей, а не заслуживающие помощи негодяи должны изменить пути свои или встать к стенке — а вместо этого стимулы для людей из рабочего класса ходить путями прямыми, проложенными для них Господом, сводят на нет. Безнравственно, недопустимо позволять рабочему человеку каждый день благоденствовать, это привилегия, которая в любом разумном обществе должна быть закреплена за более высокими классами!