Заговоры, как вид русской народной поэзии - [7]
(Заг. Эрбена. Czas. Mus. Kral. Czesk., 1860, XXXIV R., S. 1, стр. 57).
(Англ. заг. в статье Kuhn’a “Germanische u. Indische Segenspruche”. Zeirschr. für vergl. Sprachfor. B. XIII, H. I. В той же статье есть заговоры немецкие, в которых повторяется тот же мотив).
40
II
Первое, что в настоящей работе должно бы быть объяснено из особенностей первобытного мышления, есть сам заговор, возможность его возникновения и существования.
Заговор есть выраженное словами пожелание, соединенное с известным обрядом или без него, пожелание, которое должно непременно исполниться.
Я употребляю слово “пожелание”, а не “молитва”, потому что последнее предполагает божество, к которому обращается заговаривающий, а такого божества, как увидим, во многих заговорах вовсе не оказывается – обстоятельство немаловажное.
В явлении заговора необходимо различать две стороны: 1) веру в возможность навязать свою волю божеству, человеку или известным предметам и обстоятельствам и 2) веру в слово человеческое, как самое мощное средство навязать кому-нибудь или чему-нибудь свою волю.
Что эти два интеллектуальные верования необходимо причастны человеческому уму на известной ступени его развития – доказывает их присутствие у разных, совершенно чуждых друг другу народов. Факты достаточно известны и слишком многочисленны, чтобы их приводить. Религия в известной фазе своего развития даже характеризуется верой в возможность навязать свою волю божеству. Фаза эта – фетишизм>14. К эпохе фетишизма и следует отнести появление заговора.
Что могло внушить человеку веру в возможность навязать свою волю чему-нибудь постороннему – трудно решить. Трудно даже поставить сколько-нибудь удовлетворительную гипотезу. Кажется, что источник этой веры следует видеть во взгляде первобытного человека на причину. Представление о причине первобытной ум отвлекает от явлений, в которых она, так сказать, проявляется самым ярким образом, т. е. от явления, возникновения новых особей от особей им подобных – рождений животных от родителей и растений от семян растений. Для него причина есть причина порождающая, causa efficiens,>15 как выражались перинатетики и схоластики. С другой стороны, для него достаточно весьма частое следование друг за другом двух явлений, чтобы признать первое из них причиной второго. От такого убеждения только один шаг к вере, что, произведя произвольно причину, мы можем произвести следствие. Так, напр. человек замечает, что вслед за появлением жаворонков наступает теплое время года; он приходит к заключению, что жаворонки
41
составляют причину лета; думая, что причина должна непременно породить следствие, он делает из теста жаворонков и приговаривает: “жаворонки прилетите, красно лето принесите!”>16. Бросает-ли это какой-нибудь свет на происхождение такой веры или нет – во всяком случае самый факт ее существования не подлежит никакому сомнению. Вера эта не характеризует человека только на первой ступени его развития. В форме веры в возможность возвыситься над законами природы, овладеть природой она заходит далеко в историю; она породила в средние века такие науки, как астрология, алхимия. Потребовалось упорной работы многих столетий для того, чтобы наука убедилась, что она изучает законы природы не для того, чтобы возвыситься над ними, управлять ими, а для того, чтобы, сообразуясь с ними, извлекать из них пользу.
Менее труден второй вопрос – вопрос веры в слово. В пользу существования такой веры можно по крайней мере привести несколько не лишенных значения соображений.
1. Для первобытного человека слово (рассматриваемое независимо от человека его произносящего) не есть простое сотрясение воздуха, доступное только одному чувству, а предмет осязательный, материальный. Некоторые из множества примеров приведены выше. По ирландскому поверию проклятье носится семь лет в воздухе, и в каждое мгновение может пасть на того, против кого было вымолвлено>17.
Слово могло даже казаться живым существом, как ведаическая Gayatri (Молитва)>18.
2. По психологическим законам ассоциации два явления одновременные или беспосредственно следующие одно за другим в пространстве или времени связываются в уме так, что он всегда склонен считать одно причиной другого. И чем ниже ум, тем ближайшие друг к другу явления он связывает причинной связью. (Достаточно в этом отношении сравнить напр. объяснения причин исторических событий у историков различных эпох). Если примем во внимание 1) что ничто так близко не лежит к явлению, как слово его обозначающее, его название и 2) что первобытный человек придавал слову материальный характер, то нам станет ясно, что слово могло ему казаться причиной соответствующего явления, и то причиной порождающей (causa efficiens).
3. Весьма видную роль здесь несомненно играл ложный вывод, сделанный только из одной категории случаев, называемый в логике заблуждением в наблюдении. Заблуждение это
Вниманию читателей предлагается первое в своём роде фундаментальное исследование культуры народных дуэлей. Опираясь на богатейший фактологический материал, автор рассматривает традиции поединков на ножах в странах Европы и Америки, окружавшие эти дуэли ритуалы и кодексы чести. Читатель узнает, какое отношение к дуэлям на ножах имеют танго, фламенко и музыка фаду, как финский нож — легендарная «финка» попал в Россию, а также кто и когда создал ему леденящую душу репутацию, как получил свои шрамы Аль Капоне, почему дело Джека Потрошителя вызвало такой резонанс и многое, многое другое.
Книга посвящена исследованию семейных проблем современной Японии. Большое внимание уделяется общей характеристике перемен в семейном быту японцев. Подробно анализируются практика помолвок, условия вступления в брак, а также взаимоотношения мужей и жен в японских семьях. Существенное место в книге занимают проблемы, связанные с воспитанием и образованием детей и духовным разрывом между родителями и детьми, который все более заметно ощущается в современной Японии. Рассматриваются тенденции во взаимоотношениях японцев с престарелыми родителями, с родственниками и соседями.
В монографии изучается культура как смыслополагание человека. Выделяются основные категории — самоосновы этого смыслополагания, которые позволяют увидеть своеобразный и неповторимый мир русского средневекового человека. Книга рассчитана на историков-профессионалов, студентов старших курсов гуманитарных факультетов институтов и университетов, а также на учителей средних специальных заведений и всех, кто специально интересуется культурным прошлым нашей Родины.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.