Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева - [42]

С каждым новым арестом Андропов расширяет поле деятельности КГБ, снимая защитный иммунитет, который давали диссиденту элитарная профессия, либо высокая должность, либо всесоюзная и всемирная известность. Казалось, что он не решится арестовать Анатолия Щаранского, потому что его защищают мощные еврейские организации всего мира. Или — отца Глеба Якунина, потому что он священник. Или — физика Юрия Орлова, потому что он член-корреспондент Академии наук Армении. И так далее. Андропов арестовал всех, доказав тем самым уязвимость и беззащитность перед КГБ каждого без исключения, независимо от его прежнего статуса и нынешней известности. Последним, с кого Андропов снял защитный слой прежних заслуг перед родиной и теперешней мировой славы, — лауреат Нобелевской премии мира академик Андрей Сахаров, хотя предпринятая против него мера — административная высылка в волжский город Горький — была сравнительно мягкой. Но за это Сахаров должен благодарить не Андропова, а Брежнева, более чувствительного к колебаниям мирового общественного мнения по отношению к России. Андропов, как всегда, настаивал на принятии суровых, хотя бы показательно-суровых мер.

Не он первым придумал объявлять инакомыслящего сумасшедшим — это метод борьбы с крамолой применяли в России еще до революции. Но именно Андропов придал ему государственный размах и научную методичность. При нем резко увеличилось число специальных психиатрических больниц, которые имели тюремный статус и широко использовались в борьбе с “недовольными". В 1964 году, когда за правозащитную деятельность был брошен в психушку генерал Петр Григоренко, таких больниц было две. К концу пребывания Андропова на посту шефа КГБ их стало за тридцать. Сюда же следует добавить психиатрические больницы, которые также используются для борьбы — уже не с диссидентами, а с нормальными жалобщиками либо критически настроенными гражданами. По самым скромным подсчетам, около тысячи психически совершенно здоровых людей посажены в сумасшедшие дома за свои убеждения. Среди них русский Лех Валенса — донецкий шахтер Владимир Клебанов, основавший первый в СССР свободный профсоюз. Все, кто пытался протестовать против использования психиатрии в качестве репрессивной меры, арестованы: математики Вячеслав Бахтин и Александр Лавут, специалист по компьютерам Ирина Гривнина, радиолог Леонард Терновский, рабочий Феликс Серебров, медбрат Александр Подрабинек и даже врач-психиатр Анатолий Корягин, который за попытку спасти диссидента от психушки получил 7 лет тюрьмы и 5 лет ссылки.

По сведениям из московских источников, в одной из психушек-тюрем — Черняховской психиатрической больнице, где несколько лет назад содержался генерал Григоренко, — В 1981 году произошел бунт заключенных, которые захватили в качестве заложников медперсонал, протестуя против принудительного лечения большими дозами аминазина, галоперидола и других средств, способных лишить разума и воли. Бунт продолжался четыре дня и был жестоко подавлен.

Прямо скалькировав сталинский метод, Андропов стал арестовывать родственников заключенных. В Киеве посадили Раису Руденко, муж которой, Микола, уже отбывал семилетний срок за правозащитную деятельность, а в Москве в тюрьме оказалась вся семья биолога Сергея Ковалева: он сам, его сын Иван и невестка Татьяна Осипова.

Другой сталинский прием, который Андропов перенес в современность — повторные и даже трех- и четырехкратные аресты. Среди "повторников" грузин Звиад Гамсахурдиа, украинцы Тихий и Лукьяненко, литовцы Пяткус, Никлус, Галускас, армянин Айрикян. Русский писатель Анатолий Марченко, который уже провел в тюрьмах и ссылках в общей сложности 15 лет, посажен пятый раз, причем на тот же самый 15-летний срок, который он уже отсидел — 10 лет тюрьмы и 5 лет ссылки. Все эти люди сидят не за новое “преступление", а за верность прежним убеждениям. Во многих случаях, учитывая возраст и состояние здоровья заключенного, повторные сроки означают для него пожизненное заключение либо даже смертную казнь. Естественно, за 15 лет андроповского руководства КГБ резко ухудшились условия содержания политических заключенных в тюрьмах и лагерях. Есть свидетельства изощренного садизма в обращении с заключенными. Украинский писатель и кинорежиссер Гелий Снегирев погиб 28 декабря 1978 года под пытками с применением современных медицинских средств.

И наконец, Андропов спустя четверть века после смерти Сталина восстановил практику политических убийств, замаскированных под бандитское нападение, автомобильную катастрофу либо самоубийство. Маскировка, однако, настолько прозрачна, что ни у кого не остается сомнений, чья это работа на самом деле. Но никаких прямых следов КГБ не оставляет: не пойман — не вор.

Как всегда, Андропов решил испробовать и отрепетировать “новые" приемы в одной из союзных республик, а когда они удались, перенес их сначала на московскую площадку, а потом и на мировую, где во время покушения на жизнь Папы Римского у него произошла осечка. В качестве опытной территории не этот раз была избрана Украина, где жестокость методов КГБ оказалась помноженной, во-первых, на жестокость народных нравов (большую, чем среди рурского населения), а во-вторых, на личную брутальность Виталия Федорчука, который в 1970 году стал шефом украинского КГБ.