Заговор Высокомерных - [68]

Никто не двигался, все молча наблюдали. Каплин – даже с неким интересом. А Вадим – безучастно, словно мысли его были заняты другим.

– Олег, ну Олег! – запаниковала Мила. – Сделай что-нибудь! Она ему уже все лицо разбила! А вдруг это вообще все не правда! Олег!

Кирилл все также стоял неподвижно под ее ударами, а потом вдруг схватил Дарью, что есть мочи прижал к себе и впился в ее губы своим разбитым ртом. Целовал жадно, и в то же время обреченно, словно идущий на казнь. А она вырывалась и дралась, как разъяренная пантера. Ударила его коленом в пах, после чего он, наконец, отпустил. Сложился почти пополам и упал в кресло, закрыв лицо руками.

– Даш, хватит! – лишь теперь Олег оттащил ее, схватив так крепко, что она не могла пошевелить руками, только в бессилии извивалась, норовя все же выскользнуть из его прочного захвата.

– Я очень люблю тебя, Даша, – проговорил Кирилл, пока Олег оттаскивал Лисневскую.

Ее лицо было испачкано в кровь редактора.

– Сынок, – с болью в голосе простонал разом растерявший весь свой лоск, проникший Вадим. – Как же так! Зачем? Ты же сломал себе жизнь! За что мне это! Сын убийца, жена – шлюха…

– Что заслужил, – остервенело бросила ему Дарья.

И вдруг, нервно крутнувшись, вырвалась, наконец, из теперь некрепко державших ее рук Лалина, без спроса взяла его сумку, открыла, достала синий футляр и сунула Вадиму в руки.

– Забирай.

– Даш, ты что! – Олег попытался ее остановить. – Это фамильная ценность твоей семьи!

– Я смотреть на этот орден не смогу. Все из-за него!

Вадим футляр так и не взял, тогда она сунула его ему в карман пиджака.

– Пойдем, умоешься, – Олег потащил ее прочь из комнаты.

Дарья безропотно умывалась, пока он искал аптечку, шаря по шкафам на кухне.

– У тебя успокоительное-то хоть есть? – спросил Лалин.

Лисневская увидела собственное отражение в стеклянной вставке на одной из дверец кухонной мебели. От губы к щеке тянулся смазанный кровавый след. Она принялась тщательнее тереть лицо.

– Не знаю, должно быть.

Наконец Олег нашел блистер с таблетками «Персен». Отковырнул три таблетки и подал ей с кружкой воды.

– Посиди, приди в себя, – предложил Лалин, указывая на мягкий уголок. – А то тоже убьешь кого-нибудь и опять в тюрьму загремишь.

Олег внимательно посмотрел на Дарью. Ее, кажется, все еще трясло. И взгляд не осмысленный, безучастный. Такой он ее никогда не видел. Как-то гадко было на душе после всего услышанного. Конечно, Вадим был с ней жесток. И это ее надломило. Но ведь Дашка всегда была такой сильной, жизнерадостной. Лалин подумал о Каплине. Так дело в нем? Что между ними происходит?

Да них донесся голос Милы. Судя по тону – что-то убежденно доказывала. Ну она-то куда лезет?!

– Ты сиди тут, а я сейчас, – наказал он Дарье, словно несмышленышу, а сам ринулся в гостиную.

Глава

XXX

– Олег, постой, – крикнула ему вдогонку Лисневская.

Он вернулся.

– Чего?

Она взяла с полки пачку тонких дамских сигарет, достала одну.

– Ты потом, когда все закончится, отвези его домой, – глухо произнесла Дарья, избегая прямого взгляда Олега. Но Лалин понял, что говорила она о Каплине. – Со мной он точно не поедет, а привезла я его вот в таком виде, в каком он сейчас.

– Ясно, отвезу, – согласился мужчина.

– Только ты сам предложи, он же не попросит, – добавила она.

– Хорошо.

Молодая женщина неожиданно улыбнулась.

– Вот за что я тебя люблю, Лалин, так это за то, что ты не задаешь лишних вопросов.

– Любишь? – уточнил с усмешкой он.

– Обожаю, – заверила Дарья тоном поедающего гречку Ильи из советской комедии «Девчата».

– Вот и таблеточки начали действовать, – удовлетворенно констатировал Олег. – Лисневская, ты неисправима. Смотри, дошутишься. Видишь, какой он у тебя? «Характер нордический, стойкий»31.

После этих слов Дарья снова помрачнела, отвернулась. А Олег поспешил в гостиную.

Оставшись одна, молодая женщина закурила. Села на подоконник и, упершись лбом в прохладную гладь стекла, стала смотреть вниз. Пыталась прислушаться к голосам из комнаты, но что-то разобрать не представлялось возможным.

Дарья вернулась спустя минут пятнадцать. Одетая в черную водолазку и брюки, волосы собраны в тугой гладкий хвост, лицо слегка подкрашено. Лисневская остановилась в дверном проеме и, опершись плечом о лудку, стала слушать. Нашла в себе смелость посмотреть на Льва, но тот совершенно не замечал ее.

В гостиной ситуация практически не поменялась. Только на стеклянном низком столике лежало несколько скомканных салфеток со следами крови, а Мила сидела теперь в кресле, которое до этого занимала хозяйка квартиры.

– Как это все ужасно… – говорила журналистка.

В ее памяти всплыли когда-то брошенные Каплиным слова о том, что она тоже может попасть под подозрение, ведь это она нашла труп и последняя разговаривала по телефону с убитым. Пусть это была всего пара фраз о том, что она приедет к нему после работы. Но разве полиция стала бы разбираться?

– Кирилл, а ты ведь, получается, и меня подставил, – вздохнула Мила. – Я не хочу в это верить. Но никак иначе не могу объяснить себе причину того, что ты предложил подвезти меня в Оливье.

– Я хотел поговорить о твоем назначении, – напомнил Доронин.– И я не знал, куда именно ты едешь.