Заговор в золотой преисподней, или Руководство к действию - [66]

Этим своим сочинением Распутин страшно гордился. Как же — и мы, дескать, не лыком шиты! Интеллектуалы! Подвигнуть его на этот труд могли только друзья — благодетели из еврейской общины. Рассчитывая, с одной стороны, потешить и потешиться над самолюбием старца, с другой, подольститься к августейшему семейству. Чувствуется по тексту сочинения — они потрудились на славу. Не пожалели ни сил, ни денег. Не зря Распутин, когда был в Москве и уламывал упрямую «дусеньку», «московскую барыньку» Джанумову, хвастался ей: «Скоро у меня выйдет одно большое дело. Я получу шибко много денег».

Где по наивности, где по расчету, а где из тщеславия Распутин хорошо помогал евреям на деле осуществлять иудейский принцип: «Что можно нам по отношению к другим, того нельзя другим по отношению к нам».

АМБИЦИИ, ИЗМЕНА, ПРОВОКАЦИИ

Борьба между Старым и Новым дворами, а точнее между Николаем Вторым и Великими Князьями, искусно подпитывалась и направлялась неприязнью государыни Александры Федоровны, с одной стороны, и матерью Николая (Гневной, как называли в своих кругах вдовствующую императрицу — мать), с другой стороны, была застарелой болячкой, которую не гнушались бередить грязными руками как царедворцы — интриганы, так и еврейская камарилья.

Семейные недоразумения между молодой императрицей и ее свекровью начались еще до восшествия на престол Николая II. Еще при жизни великого князя Николая Николаевича (старшего), бывшего генерал — фельдмаршалом, которому приписывают авторство раздела России на четыре части. «Кавказ, по этому проекту, предполагалось отдать Николаю Николаевичу (младшему), Малороссию — Михаилу Александровичу, Сибирь — Константину Константиновичу, а Центральную Россию — Папе (Николаю II. — В. Р.)».

Знакомые штучки — разделяй и властвуй.

Те, кто спал и видел во сне развал Российской империи, всюду носились с идеей раздела, тайком настраивали великих князей. Это был извечный, много раз апробированный на практике прием еврейской общиНы, веками собиравшей обильные объедки со столов раздора. Даже людям, мало сведущим в политике, было ясно уже тогда, что разделение России на части приведет впоследствии к конфронтации «княжеств», что уже было в истории Руси. Конфронтация приведет к войне. А следовательно, к полному краху «Единой и Неделимой». Архитекторы разделения отлично понимали, что это «справедливое», как они говорили, разделение даст один желанный для них результат — развал могучей империи. А кусками ее легче будет заглотить. Это было понятно всем, кроме закусившей удила в своей ненависти Гневной. Да и великие князья не понимали, что травлей Императора роют себе могилу.

Николай Второй оказался, как говорится, меж двух огней. Даже нескольких! С одной стороны — любимая и властная Алекс — дражайшая супруга, с другой — матушка — вдовствующая императрица; с третьей — нахрапистые социалисты — революционеры, с четвертой — падкие на интриги царедворцы, сплошь коррумпированные. Не менее сильной и наиболее злобствующей была еще и пятая сторона — целый рой всяких проходимцев, волею случая попавших ко двору. Таких как Агинушка, Распутин, Симанович, Витте…

Они тоже имели свой интерес, свои претензии, стремясь добиться влияния на царя. А он не был достаточно волевым, чтобы отмежеваться от них резко. Вот и возникло в придворных кругах нелестное мнение о Государе: «он отталкивает не отказами, а обещаниями». Всем обещает и… забывает.

Но он не забывал, просто не выполнял обещания, и все. Этой особенностью своего характера он наплодил несметное количество врагов как среди тех, кому покровительствовал, так и среди тех, кто был у него на посредственном счету. Даже самый близкий ему человек — государыня была больше врагом ему, чем другом. И даже Распутин, который пользовался почти неограниченной поддержкой царя, был частенько против него. Особенно когда началась война с Германией. Не говоря уже о фрейлине Вырубовой, без памяти любившей и боготворившей царскую чету и самого царя, но по — бабьи будучи ближе к государыне, вольно или невольно больше играла ей на руку, против Государя. Хотя бы тем, что устраивала тайные свидания с Распутиным, а потом и с Орловым (Соловушкой).

Ничтожный ювелиришко Симанович и тот имел возможность тайком пакостить царю: за спиной Государя он помог государыне перевести большие деньги в Германию в помощь немцам, когда война уже была в разгаре. Узнай об этом Николай Второй, а тем более узнай об этом народ России, — это расценивалось бы даже не шпионством в пользу ненавистного противника, а как прямая измена. Вот как далеко зашло противостояние и неприязнь августейших.

В этом противостоянии царь был одинок как перст. Он отлично это видел и понимал, а потому иногда пускал в ход единственное свое безотказное оружие, которым обладал единовластно — неожиданность решений. Неожиданность для окружающих, конечно. Сам же он долго и мучительно шел к своему волеизъявлению. Он позволял себе внезапные шаги, иногда даже не будучи уверенным, что поступает правильно. Лишь бы озадачить противные стороны, утихомирить страсти. Так было с подписанием Акта от 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка» — манифеста о гражданских свободах.