Заговор в золотой преисподней, или Руководство к действию - [63]

Если бы ему образование да светское воспитание да пост премьера, это был бы великий, если не величайший реформатор. Сродни Столыпину. А может, даже более велик. И тут любопытно будет посмотреть на взаимоотношения Столыпина и Распутина.

Скажем сразу, — великолепный, вельможный и гордый Столыпин не принимал всерьез могущественного старца. За что и поплатился. Он понимал, что со временем это ему скажется, как говорится, выйдет боком, но он не унизился до заискивания перед царским фаворитом — мужиком.

С этой стороны все ясно и однозначно. Сложнее со стороны Распутина. Он уважал Столыпина, несмотря на полное к нему пренебрежение со стороны премьера. Немножко интриговал против него. Так, «из спортивного интереса». По делу же он всегда был на его стороне. За его реформы, за его крепкую государственную руку. Даже в еврейском вопросе. Почему? Да потому, что в Распутине сидел такой же, если не более масштабный реформатор. В этом они были почти близнецы — братья.

Тесно общаясь с Распутиным каждодневно, Симанович наслушался от него всякого. Но среди прочих замечаний о характере этих разговоров и рассуждений более всего он отмечает рассуждения Распутина о крестьянском вопросе. По тому, как часто он заводил разговор на эту тему и по его репликам, Симанович не без основания считает, что подобные разговоры Распутин вел и в царской семье. И по его замечаниям и репликам, кто и как из царской четы реагировал на его рассуждения о крестьянах, Симанович также не без основания считает, что царская семья относилась со вниманием к его рассуждениям и во многом познавала жизнь простых людей именно по его рассказам и рассуждениям. Симанович пишет по этому поводу: «Распутин горячо отстаивал необходимость широкой реформы, надеясь, что она должна привести русского крестьянина к новому материальному благосостоянию.

— Освобождение крестьян проведено неправильно, — часто говорил он. — Крестьяне освобождены, но они не имеют достаточно земли. Обычно крестьянская семья численно велика и состоит из десяти человек, но участок земли мал. Из‑за земли сыновья ссорятся с родителями, и им приходится отправляться в город в поисках работы, где они ее не находят. Окончится война, сыновья вернутся и поженятся. Чем же они тогда будут кормиться? Возникнут ссоры и беспорядки. Крепостные крестьяне жили лучше. Они получали свое пропитание и необходимую одежду. Теперь крестьянин не получает ничего и должен платить еще подати. Его последняя скотинка описывается и продается с торгов».

Если не знать, что это рассуждает Распутин, то можно подумать, что это рассуждает сам Столыпин.

Похожесть их мыслей в этом отношении заметила даже недалекая, по мнению современников, Анна Вырубова. В своих воспоминаниях она замечает: «Государь не раз гова ривал Государыне: «В наших пределах я вижу двух настоящих государственных мужей — Столыпина и Григория Ефимовича». В другом месте она вспоминает, как поражался и удивлялся Государь мудрости рассуждений Распутина о крестьянских реформах, так чудесно совпадающих с рассуждениями Столыпина. Отсюда можно предположить — наверное, поэтому Николай Второй так широко и твердо поддерживал Столыпина в его реформаторской деятельности. А сам Столыпин в это время и не подозревал, что его мысли и начинания царь сверял с мыслями старца. И как знать, если б не личная его неприязнь к Распутину, как повернулась бы судьба России. Но в то время даже и помыслить было невозможно, чтобы высокородный, высокопоставленный дворянин, если он знает честь и достоинство, каким был Столыпин, сотрудничал бы с простолюдином. Да еще таким, как Распугин. Между тем столкновение и размолвка этих двух бесспорно великих, каждый по-своему, людей резко отрицательно отразилась на судьбах России и всего народа.

Но было бы ошибочным считать, что личные взаимоотношения этих двух гигантов зависели только от них самих. Нет. В том, как сложатся взаимоотношения Распутина и Столыпина, были заинтересованы две диаметрально противоположные стороны: царь и еврейская община. Царь незаметно подталкивал Распутина и Столыпина друг к другу, понимая, что если эти двое найдут общий язык, то Россия от этого только выиграет. Он не раз говорил Распутину: «Тебе, Григорий Ефимович, надо бы со Столыпиным встретиться». Почти такие же слова он не раз говорил Столыпину: «Тебе, Аркадий Петрович, надо бы встретиться с этим человеком». При этом он, конечно же, рассчитывал на сотрудничество двух умных людей. Но… Сотрудничества Столыпина и Распутина не получилось. И тут настал момент, когда надо признаться, что старец оказался мудрее Столыпина, он правильно понял деликатные намеки царя. А Столыпин, похоже, не понял или не захотел понять. Принять он принял старца, побеседовал с ним, но взаимопонимания они не нашли, симпатии между ними не возникло. Мало того, Столыпин выразил свою неприязнь к старцу. И когда об этом узнала императрица, судьба его как премьера была предрешена.

Другое дело — вторая сторона — еврейская община. Она всячески старалась «перетащить» Распутина к себе.

Имея в виду совершенно противоположные царю цели: ни в коем случае не дать сблизиться к сотрудничеству Распутину и Столыпину. Во — первых, потому, что потеряй они Распутина, они потеряли бы выгодное для себя влияние на царя и царицу. Вот они и тащили Распутина изо всех сил в свои сети, не скупясь на деньги и дорогие подарки.