Заговор в золотой преисподней, или Руководство к действию - [21]

Вырубова пыталась что‑то ответить и не смогла. «Расплакалась».

После она делилась впечатлениями с Государыней: «Он необычный. Ему все открыто. Он поможет Маленькому. Надо его позвать».

У Цесаревича в это время уже шестой день не переставала идти кровь носом.

— А что если не поможет? — усомнилась императрица. — Знаешь ли ты его? Верить ли ему?

И Вырубова якобы сказала, сама не зная, как это у нее получилось: «Он пророк. Ему много дано от Бога. Он сказал, что он со мной связан одной цепью, и эта цепь приковала нас к Маме… Помнишь сон?»

И Вырубова напомнила царице сон, который та видела перед отъездом в Россию уже в качестве жены русского Императора. Она его часто рассказывала.

«…Только карета остановилась у красной стены, — пересказывает сон Вырубова, — Мама увидела лицо Папы и спросила: «Что это?» Он сказал: «Кремль». И туг Мама увидела, что идут двое — женщина в черной шали, опираясь на палку, и мужчина — мужичок с такими странными глазами, в такой же, как Папа, белой рубахе, опоясанной веревкой».

Эти двое будто бы подошли и вынули Маму из окровавленной кареты. Будто она пытается идти и не может — на ней тяжелая цепь, тянет шею к земле. Когда она посмотрела на цепь, надетую на шею, словно ожерелье, то увидела на ней пять детских головок…

«…Когда пришли эти двое — женщина с палкой и мужик со страшными глазами, — пересказывает далее сон Вырубова, — они сбросили эту странную цепь и повели меня».

«И каждый раз, когда Мама вспоминает этот сон, то говорит:

— Ты — это та, которая сняла с меня цепь…»

Теперь, выслушав рассказ о старце, царица воскликнула:

— Аня, это он! Эго его я видела во сне! Это Он!

После этого, якобы, если не принимать во внимание настоятельные рекомендации отца Феофана, и решилась императрица на приближение Распутина ко двору.

Остальное нам более — менее известно: в Царское Село привезла его великая княгиня Анастасия Николаевна. Она-таки добилась своего, о чем мечтала еще в Михайловском монастыре в Киеве.

Когда Распутин остановил кровь из носа у Маленького и после этого, положив свою руку на голову императрице, сказал: «Вот, твое дитя спасено!» — она уже знала, «что Он посланник Бога».

С этой минуты для нее не существовало на свете человека, которому она доверяла бы так, как ему.

В то же время она не хотела слепо верить Распутину. Она стремилась узнать о нем как можно больше, чтоб уразуметь для себя, с кем она имеет дело, что он за человек, откуда появился. Действительно ли он из простолюдинов, которые, как она считала, стоят ближе к Богу. Она дотошно наводила о нем справки и даже велела Вырубовой съездить к нему на родину и там хорошенько посмотреть. И та добросовестно выполнила ее повеление. И не один раз. На этот счет сохранилось подробное описание этих поездок. Весьма интересное.

«Ее Величество доверяла ему, но два раза она посылала меня с другими к нему на родину, чтобы посмотреть, как он живет у себя в селе Покровском. Конечно, нужно было бы выбрать кого‑нибудь опытнее и старше меня, более способного дать о нем критический отзыв. Поехала я со старой Э. Орловой, моей горничной, и еще двумя дамами. Мать меня очень неохотно отпускала. Из Тюмени до Покровского ехали 80 верст на тарантасе. Григорий Ефимович встретил нас и сам правил сильными лошадками, которые катили нас по пыльной дороге через необъятную ширь сибирских полей. Подъехали к деревянному домику в два этажа, как все дома в селах, и меня поразило, как зажиточно живут сибирские крестьяне.

Встретила нас его жена — симпатичная пожилая женщина, трое детей, две немолодые девушки — работницы и дедушка — рыбак. Все три ночи мы, гости, спали в довольно большой комнате наверху, на тюфяках, которые расстилали на полу. В углу было несколько больших икон, перед которыми теплились лампады. Внизу, в длинной темной комнате с большим столом и лавками по стенам, обедали; там была огромная икона Казанской Божьей Матери, которую они считали чудотворной. Вечером перед ней собиралась вся семья и «братья» (так называли четырех других мужиков — рыбаков), все вместе пели молитвы и каноны.

Водили нас на берег' реки, где неводами ловили массу рыбы и тут же, еще живую и трепетавшую, чистили и варили из нее уху; пока ловили рыбу, все время пели псалмы и молитвы. Ходили в гости в семьи «братьев». Везде сибирское угощение: белые булки с изюмом гг вареньем, кедровые орехи и пироги с рыбой. Крестьяне относились к гостям Распутина с любопытством, к нему лее безразлично, а священники — враждебно. Был Успенский пост, молока и молочного в этот раз нигде не ели; Григорий Ефимович никогда ни мяса, ни молочного не ел».

«В 1915 году я еще раз ездила в Сибирь. В этот раз с моей подругой Лили Дэн и другими, и со своим санитаром, так как была на костылях. В этот' раз ехали мы на пароходе по реке Туре из Тюмени до Тобольска на поклон мох. цам Святителя Иоанна. В Тобольске остановились в доме губернатора, где впоследствии жили Их Величества. Это большой каменный дом на берегу реки — под горой; большие комнаты, обильно меблированные, но зимой, вероятно, холодные. На обратном пути остахховились в Покровском. Опять ловили рыбу и ходили в гости к тем же крестьянам. Григ орий Ефимович же, его семх^я целый день работали в доме и в ноле. Оба раза на обратном пути заезжали в Верхотурский монастырь на Урале, где говели и поклонялись мощам св. Симеона. Посещали также скит, находившийся в лесу, в 12 верстах от монастыря; там жил прозорливый старец отец Макарий, к которому многие ездили из Сибири»…