Заговор в Уайтчепеле - [46]

Телман почувствовал, как сердце гулко забилось в его груди.

– Так это случилось в табачной лавке? – спросил он сорвавшимся голосом.

Вероятнее всего, этот эпизод ничего не значил.

– Да. – Торговец кивнул, продолжая пристально смотреть на него. – Туда-то и зашел ваш босс. Задал мне тот же самый вопрос и пошел туда, как будто обрадованный.

– Понятно. Большое вам спасибо. Вот, возьмите.

Инспектор достал из кармана монету в шесть пенсов и протянул ее собеседнику. От волнения у него дрожали пальцы. Он ощущал необычайный прилив энергии.

– Выпейте пинту за мое здоровье, – сказал он. – Вы мне очень помогли.

Торговец взял монету, и она тут же исчезла в его кармане.

– Обязательно выпью.

Телман кивнул и быстро направился в сторону указанного дома. Он ничем не отличался от многих других: внизу лавка, где продавались конфеты и табачные изделия, на втором этаже жилые помещения. Почему им так заинтересовался Джон Эдинетт? Полицейский решил зайти туда завтра, когда лавка будет открыта. Пружинистой походкой он пошел обратно в сторону Майл-Энд-роуд.

Однако когда в середине следующего дня ему с большим трудом удалось выкроить время для визита на Кливленд-стрит, его ждало разочарование. Вопреки полученным им сведениям эта лавка представлялась точно такой же, как и тысяча других подобных заведений.

Сэмюэль купил на три пенса мятных леденцов и завязал разговор с владельцем лавки, но, кроме погоды, говорить было практически не о чем. Беседа не клеилась, и его уже начало охватывать отчаяние, когда продавец невзначай упомянул о бедном принце Альберте, умершем от брюшного тифа.

– Думаю, от этого никто не застрахован, – сказал полицейский, чувствуя себя полным идиотом.

– А почему кто-то должен быть застрахован? – отозвался лавочник, закусывая губу. – Члены королевской семьи – такие же люди, как и мы с вами. Ну, наверное, едят лучше, и уж точно лучше одеваются. – Он пощупал тонкую ткань своей куртки. – Но все равно они подхватывают болезни и умирают, подобно всем остальным.

В его голосе отчетливо прозвучала жалость. Телману показалось странным, что человек, живущий в этом районе, явно небогатый и вынужденный много трудиться, сочувствует тем, кто ни в чем не нуждается.

– Вы считаете, у них те же проблемы, что и у нас? – спросил инспектор, стараясь говорить как можно более безразличным тоном.

– Ну, вы, например, можете ходить туда, куда вам заблагорассудится, не так ли? – Хозяин лавки пристально посмотрел на Телмана на удивление ясными серыми глазами. – Можете быть католиком, протестантом, иудеем или верить в бога с шестью руками, если вам так нравится? И жениться на женщине, которая ни во что не верит?

В сознании Сэмюэля всплыл отчетливый образ Грейси с лучистыми глазами и решительно выставленным вперед подбородком, и он разозлился на себя за свою слабость. Это было глупо. Они совершенно не подходили друг другу. Мисс Фиппс, вероятно, больше устроил бы этот лавочник. Она не видела ничего зазорного в том, чтобы находиться в услужении, а Телмана до глубины души возмущало, что кто-то, будь то мужчина или женщина, должен выполнять распоряжения других людей, называть их «сэр» и «мэм» и убирать за ними грязь.

– Конечно, я все это могу, – произнес он более резко, чем намеревался. – Но мне не хотелось бы жениться на женщине, которая не верит в то же, во что верю я. Важнее религии для меня понятия о добре и зле, о том, что справедливо, а что нет.

Его собеседник улыбнулся и снисходительно покачал головой.

– Если вы влюбитесь, вам будет все равно, откуда она родом и во что верит. Вас просто будет тянуть к ней. – Его тон смягчился. – И если вы с нею рассуждаете о добре и зле, значит, не влюблены. Останьтесь друзьями, не женитесь на ней. Если, разумеется, у нее нет денег или чего-нибудь еще.

Телман оскорбился.

– Я ни на ком не женился бы ради денег! – раздраженно заявил он. – Главное в человеке – чувство справедливости. Если вы собираетесь прожить вместе с кем-нибудь всю жизнь, нужно сначала договориться, что порядочно, а что нет.

Продавец тяжело вздохнул. Улыбка исчезла с его лица.

– Возможно, вы правы, – согласился он. – Бог свидетель, любовь может принести много горя, если вы придерживаетесь разных верований и занимаете разное положение в обществе.

Сэмюэль положил леденец в рот, и в этот момент сзади хлопнула дверь. Он инстинктивно повернул голову. Лицо вошедшего человека показалось ему знакомым, хотя он и не мог вспомнить, где его видел.

– Добрый день, сэр. – Лавочник переключил свое внимание с Телмана на нового посетителя. – Чем могу помочь вам, сэр?

Мужчина заколебался, взглянул сначала на инспектора, а затем на продавца.

– Этот джентльмен пришел раньше меня, – вежливо заметил он.

– Я его уже обслужил, – отозвался лавочник. – Что вы желаете?

Прежде чем ответить, новый покупатель снова взглянул на Телмана.

– Ладно, если вы настаиваете. Полфунта табаку…

Брови продавца взмыли вверх.

– Полфунта? Хорошо, сэр. Какого именно? У меня имеются все сорта… виргинский, турецкий…

– Виргинский, – коротко бросил мужчина, сунув руку в карман за деньгами.

И тут полицейский вспомнил, где слышал этот голос. Он принадлежал журналисту по имени Линдон Римус. Этот журналист не давал прохода Питту во время расследования убийства на Бедфорд-сквер, а потом написал статью, вызвавшую скандал. Зачем он явился сюда? Наверняка не за тем, чтобы купить сразу полфунта табаку. И едва ли он отличал виргинский табак от турецкого. Римус пришел явно с другой целью, но присутствие Телмана смутило его.