Заговор в Насцензе - [57]

— Он взрослый, — сказал он. — Он сможет, — Вико заскулил, не совпадая с его словами. — Он точно сможет, — заявил Петро.

Последовали мгновения тишины, они видели искры во тьме. Наконец, одна искра разгорелась и засияла. Свет замерцал на куске свечи в металлической подставке, озарил палатку. Вико посмотрел в сторону Петро. Он кусал губу.

— Я это сделал, — он умудрился произнести это мрачно и радостно одновременно.

— Да. Иди к нам.

— Минутку, — мальчик опустил свечу на землю. В ее свете Петро увидел дыру в стене палатке на высоте колена. Вико прислонился, взял что-то с земли снаружи и отодвинулся. В его руках был сверток. — Прошу прощения, — сказал он, проползая мимо Петро со всем, что принес. Он добрался до центра и опустил сверток и свечу.

Петро был рад видеть лицо Эмилии, хоть она и была встревожена, как и сияние свечи в глазах Адрио вдали. Глаза Вико были полны сомнений, когда он произнес слова, которые они надеялись услышать:

— Я пришел вас спасти.

— Слава богам, — прошептала Эмилия.

— Вико, — Петро старался звучать благодарно. У него не было родственников младше, но он старался звучать тепло, как говорил бы с младшим братом. — Это чудесно.

— Но есть условия, — Вико сел на корточки и оглядел их. — Я не буду просить трон Кассафорте. Я знаю теперь, что это вряд ли получу. И я не буду послушной собачкой.

— Ты подслушал, — тихо сказал Петро. Мальчик кивнул. — Вико, мне так жаль…

— Не обременяй меня жалостью, — Вико говорил сухим тоном, которым его научили обращаться к подданным. Так он звучал холодно и неприятно. Но, к счастью, он делал это недолго. — Я просто хочу, чтобы мой дядя заботился обо мне. И все.

— Прости, — Петро должен был это сказать. — Какие твои условия?

Вико был напряжен, когда сообщил:

— Если я помогу сбежать, я не хочу возвращаться в дом дяди. Или в Веренигтеланде. Я — сын принца Берто. Мне все равно, впервые ли я в Кассафорте. Я наполовину отсюда, я имею право остаться.

— Хорошо, — Петро обрадовался. Он боялся просьбы в тысячи лундри или что-то, что он не мог обеспечить.

— Я не хочу, чтобы кто-то умирал, — Вико точно отрепетировал речь в голове, слова звучали уверенно. — Я не знал ничего о короле Мило. Я не связан с этими людьми и их планом. Я просто хочу, чтобы было ясно, что в том, что случится из-за… этих бандитов, я не виноват.

— Мы знаем, что они хотят, чтобы наши теля нашли. Почему? Что они хотят сделать?

— Дай ему закончить, чтобы он отпустил нас, — прорычала Эмилия на Петро.

В ответ Вико покачал головой.

— Не знаю. Они отправились в Насцензу часы назад, многие. Нарядились в одежду крестьян и понесли вещи. Остальные должны были привести меня и… вас, — то, как Вико говорил «вас», убедило понимание Петро, что никто не ждал, что они пойдут по своей воле. Может, они и не нужны были живыми для ритуала.

— Как Диветри, я клянусь, что не позволю никому навредить тебе, — Петро еще никогда не говорил так искренне. — Клянусь своей честью и именем своей казы.

Мальчик кивнул и принял клятву.

— А что насчет нее?

— Вико, — голос Эмилии был резким. — Ты думаешь, что я тебя недолюбливаю. Я презираю кошмары, которые совершают, прикрываясь твоим именем. Преступления, совершенные людьми, жаждущими власти. Этого не делал ты, а они делали это не ради тебя. Между тобой и мной нет злобы, — речь была красивой, и она продолжила. — Клянусь, если кто-то из людей моей страны попытается обвинить тебя в том, что ты не делал, я буду защищать тебя своей жизнью. Я говорю это не как страж, потому что как страж замка я не могу давать такие обещания. Я говорю это не как одна из Семи и Тридцати, ведь я уже не из того мира. Я говорю это просто как Фосси, как я.

— Ты чудесна, — восхищенно выдохнул Петро.

— Тебе лучше подавить симпатию, если мы хотим работать вместе, Диветри, — ее предупреждение не было злым. Казалось, она приняла комплимент с юмором.

— Знаю, я никто, — сказал Адрио, выслушав их. — Но я из Тридцати, хоть и из низших семей, но мой голос должен хоть за что-то считаться. Я тебя не знаю, а ты не знаешь меня, но если так я буду свободен от веревок и подальше от Нарцисо, я соглашусь на все.

Вико выслушал их и кивнул. Он без слов развернул сверток, который оказался плащом Эмилии. Она удивленно и благодарно охнула от вида того, что было внутри.

— Мое оружие, — прошептала она.

— Мои руки не связаны, как у вас, — Вико взял ножны и отложил их. Он отложил и сумку Эмилии, как и маленький мешок, казалось, с едой и флягой воды. — Но ощущалось, словно так было, — добавил он и повернулся к Петро. — И я спросил себя: «Что сделал бы Петро?». Я собрал вещи, которые ты захотел бы, и попытался открыть палатку, как ты.

То, что кто-то равнялся на него, потрясало. Петро повернулся, чтобы веревки на руках стало видно в свете свечи.

— Ты хорошо постарался, — сказал он мальчику.

Следующие напряженные минуты Вико, под руководством Эмилии, вытащил кинжал и разрезал веревки Петро. Света было мало, и опыт Вико с ножом был только в создании дыры в палатке. Петро повезло, что он не видел, что происходило за ним. Несколько раз чуть не поранившись, он ощутил, как запястья стало покалывать. Веревки соскользнули, и Петро вытянул руки перед собой и посмотрел на них.