Заговор в Насцензе - [56]

Адрио спал в своей части палатки. Порой он просыпался и не помнил в полусне, что был связан. Он дергал за веревки, ворчал и засыпал снова. Эмилия спала как убитая. Петро смог подвинуться по полу к ней до того, как лампа погасла, и теперь сидел рядом с ее сжавшимся телом. Его успокаивало то, что хоть она спала, когда он не мог.

Сон приходил, но отрывками. Каждый раз, когда он пытался задремать, он будил себя. Он даже не мог простить себя из-за отсутствия хорошего ночного отдыха в течение нескольких дней. Хуже, сны за эти несколько минут были такими реалистичными, что их было сложно отделить от реальности. Он представлял себя в гостинице в Кампобассо, когда он обнаружил тело Бонифацио де Макзо, и его ладони были в крови мужчины. Ему снилось, как он лежал рядом с Элеттрой, а не Эмилией, и говорил о делах инсулы. Ему снилось, как он шел по лесу с Вико, говорил о грибах, а потом вдруг схватил мальчика и ударил его по лицу. Последний сон разбудил его так резко, так встревожил его, что он лежал во тьме долгие минуты, вспоминая, что это был сон, а не произошло на самом деле.

Когда Сорранто и Диветри выгонят из замка… Так говорил Саймон Якобучи. Где Петро уже такое слышал? Он не сразу смог понять. Это было днем, когда он в последний раз видел сестру, когда он узнал, что с ним будут стражи, ночью и днем, пока делегация из Веренигтеланде не вернется домой. Он слышал это от Пома ди Ангели, когда тот оскорбил Рису. Пом сказал, что он не будет таким выскочкой, когда его сестру выгонят из замка. Пом скалился, словно знал, что будет.

Брачные переговоры между Кассафорте и Веренигтеланде должны были оставаться тайной. Риса так сказала. Но Пом, казалось, не только знал о визите делегации задолго до того, как это случилось, но и знал возможный результат. Ди Ангели тоже пообещали «место за столом», как брату Нарцисо и Якобучи? В темноте, где все страхи казались почти осязаемыми, подозрения Петро стали уверенностью. Он хотел разбудить скорее Эмилию и рассказать ей о том, что понял, но дал ей поспать. Он не хотел верить, что это была его последняя ночь на земле. Если бы поверил, он бы сдался. Он бился бы до конца, чтобы избежать этого, и он знал, что Эмилия и Адрио поддержали бы его.

— Я ограничен, — буркнул он под нос, посмеиваясь. Он не должен был тратить ночь, переживая о них. Разве не так он провел почти всю жизнь в инсуле, переживая о том, что не мог сделать? Описывая, что он не мог, он делал себя никем. Он еще не был уверен, кем был, но он научился кое-чему: упираться пятками и бороться, даже если удача против него. Ему даже нравилось, каким он стал в этом пути.

Под утро он услышал шорох. Сначала было сложно понять, откуда, ведь звук был незначительным. Это могло быть что угодно. Крыса, ищущая еду, или даже ветка могла задевать ткань палатки. Но звук повторился громче и четче — ткань рвалась рывками, словно с трудом. Воздух в палатке стал не таким спертым. Он услышал тихое, но тяжелое дыхание, и понял, что происходило. Кто-то резал ткань палатки сзади.

Усталость тут же рассеялась в его теле. Петро пополз по земле в сторону звука. Эмилия удивленно охнула, когда он задел ее.

— Кто там? — прошептал Петро.

— Я не могу резать, как ты, — голос Вико был приглушенным из-за гобеленов и ткани палатки. — Может, я не такой сильный.

— Но ты смог немного прорезать? — Петро не получил ответа. Он не знал, кто мог охранять палатку спереди, и как далеко были эти стражи, так что старался говорить тихо и ближе к бреши между тканью и гобеленом. — Вико, если сделал дыру, пролезай. Ты маленький. Брешь не должна быть большой.

— Что происходит? — спросила Эмилия. Петро не видел ее лица, но мог представить ее, сонную и бледную.

Он не успел ответить, воздух в палатке снова переменился. Ткань палатки медленно рвалась, Вико лез в дыру, которую сделал, и звук казался громким в ночи.

— Ай, — услышали они. — Я не должен был делать это.

— Ты в порядке? — спросил Петро. Он услышал, как мальчик, кряхтя, поднялся, а потом ткань снова стала рваться. Он уходил?

Эмилия, наверное, думала о том же.

— Ваше высочество? — она звучала неуверенно.

— Не зови меня так, — слова были тихими, но полными презрения.

Теперь Адрио проснулся.

— Что происходит? — испуганно прошептал он.

— Вико, — Петро не мог сказать, что делал мальчик, незнание сводило с ума. Он заговорил снова в темное пространство между тканью и гобеленом. — Ты в порядке?

— Наверное, — услышал он через минуту. Что-то застучало по земле у его колен, и он услышал, как Вико двигается.

— Что он делает? — спросила Эмилия.

— Не знаю.

— Если он пришел рассказывать про свое законное место на троне…

— Вряд ли, — Петро старался не надеяться раньше времени. — Не в такое время утра.

Вико, казалось, замер на месте. С места, где он сидел на коленях или стоял, они услышали щелканье металла и постукивание. Через миг во тьме мелькнула искра.

— Он пытается использовать огниво, — сказал Петро Эмилии.

— Я так еще не делал, — ворчал Вико. Он явно ожидал, что получится с первого раза. — Не слушается.

Эмилия стала советовать ударить кресалом под другим углом, а Адрио из другой части палатки заговорил, что нужно нагреть кремень в ладони. Петро остановил их.