Заговор в Насцензе - [50]

Проходили часы. Они шли на восток быстрее, чем их вел брат Нарцисо, и они до этого не проходили по такой местности. Утро стало днем, день клонился к вечеру. Когда солнце стало спускаться к западу, Петро ощутил потрясение. Его ноги онемели, двигались по привычке, он не ощущал их. Он не знал, сможет ли чувствовать их снова, как и не знал, работал ли его мозг. Мысли были далеко. Все мышцы, вся кожа болели. Когда они добрались до места назначения, его веки и голова были слишком тяжелыми, чтобы понять, где они были. Его толкнули на колени, голова ударилась обо что-то твердое и деревянное. Поилка, понял он, глядя на нее пару мгновений и не узнавая. Листья и хвоя плавала на поверхности темной воды, и какое-то насекомое ползло по ней длинными лапками, но Петро было все равно. Он не пил днем, пока долго шел, и его язык был как наждачная бумага. Хуже было ощущение, когда он сунул голову в поилку и дал теплой затхлой воде утолить его жажду. Он не мог использовать руки, и вода наполнила его ноздри. Горло так пересохло, что он боялся, что оно разобьется от воды.

Вода помогла, остудила его и прогнала боль в горле. Он утолил жажду и сжался на боку на земле. Потрескавшиеся губы двигались как можно меньше, он молился о покое. Прошли минуты, никто не пришел за ним. Солнце опустилось ниже и уже не било по глазам, и он стал ощущать себя собой, хоть и со слабым телом, полным боли. Но он хотя бы мог отмечать детали нового лагеря и людей в нем.

Этот лагерь был больше, чем тот, в котором они нашли Вико. Хотя палатки тут были как в другом лагере, их было больше. Петро, лежа на земле, видел около дюжины. Многие были большими. Видимо, они были близко к Насцензе.

Эмилия. Где она была? Точно не рядом. Петро не стал звать и привлекать внимание, а сжал опухшие губы и следил. Лагерь стоял на склоне, так что вместо того, чтобы срубить деревья и сделать поляну, лоялисты установили палатки между ними. Лагерь выглядел так, словно был тут около дня, словно люди не хотели тут задерживаться.

Петро пытался подвинуться и выглянуть из-за поилки, когда услышал знакомый голос вдали.

— Что значит, он не тут? — вопил маленький принц. Где-то в лагере Вико устраивал истерику. — Мне говорили, он будет тут! Мне обещали! Мне много раз обещали! — низкий голос что-то ответил, и Вико закричал. — Я хочу, чтобы дядю сейчас же привели ко мне!

Было сложно ощущать эмоции, когда не было сил, но Петро ощутил укол из-за истерики мальчика. Вико предал их, но он не знал ничего лучше. Даже сейчас он был убежден, что его дядя, загадочный шпион, появится и отведет его в Кассафорте, сквозь восхищенную толпу на площади у замка к трону, который ждал его всю жизнь. Петро не был удивлен тому, что его дяди тут не было. Пешки знали руку игрока, но не лицо. Он подвинулся еще немного и заметил, как мальчика увели в палатку.

Где была бы Эмилия? Петро озирался, пытаясь понять. Он не успел различить многое, услышал тяжелые шаги за собой.

— Подъем, выскочка, — услышал он рычание Саймона Якобучи. Перед глазами Петро побелело, мужчина поднял его за связанные запястья, чуть не вырывая ему руки. Даже если бы он застрял в зыбучих песках, он вскочил бы, только бы избежать этой ужасной боли, терзающей мышцы. — Думал, обхитрил нас и убежал с маленьким призом? Это больше, чем ты и я, парень. Больше.

Саймон с силой ударил Петро об сосну, пока тащил его к центру лагеря. Лицо справа онемело, когда Петро ударился об кору. Красные капли слетали с губ, пока он ругался. Он облизнул их, рот наполнил темный металлический вкус крови.

— Тот мальчик никогда не будет королем, — сказал он.

— Тот мальчик сделает, как ему сказано. Как и ты, сынок, — Саймон снова толкнул Петро в ближайшее дерево, пока они шли по лагерю. В этот раз Петро ожидал толчок и подставил плечо. Никто в лагере не был потрясен из-за обращения с Петро.

Они шли к палатке на окраине, которая была меньше остальных и стояла рядом с кучей мусора, воняющей мясом и отходами. Мыши убежали от их приближения.

— Что ты сделал с моей подругой? — прорычал Петро. Если они сделали что-то плохое с Эмилией, он отомстит им.

Саймон долго молчал. Когда они добрались до палатки, он развернул пленника лицом к себе. От Саймона воняло чесноком и потом, его глаза были холодными, сверкали, как куски черного стекла.

— Спроси сам, — сказал он и толкнул Петро спиной вперед.

Он пролетел сквозь ткань на входе в палатку, запнулся об свои ноги, и спина с затылком врезались в центральную опору палатки. Он упал, прокатился по земле, получив полный рот пыли. Он отплевывался миг и моргал, а потом увидел знакомое лицо.

— Эмилия, — его кровоточащие губы, казалось, сделали слово невнятным.

Ее руки были тоже связаны, и она лежала у бочки возле задней стенки палатки. Ее лицо скривилось с сочувствием от его вида.

— Выглядишь ужасно, — сказала она.

Эмилия сама выглядела плохо в изорванной одежде и с высохшей кровью на лице, куда прилипли волосы. Петро понял, что ударился об дерево сильнее, чем думал. Правое веко опухало все сильнее. Он повернулся к другому обитателю палатки, сидящего в другом углу.

— Адрио? — спросил он, сердце колотилось.