Заговор в начале эры - [139]

— Теперь я тебе верю, — кивнул Цезарь и, помолчав, наконец, выдавил: — Хорошо. Если моей дочери ты понравишься больше, чем Цепион, можешь рассчитывать на мое слово. А Цепиону отдашь свою дочь.

— Если и они понравятся друг другу, — пробормотал Помпей, протягивая ему руки.

Цезарь, посмотрев на него, словно увидел впервые, вдруг невесело проговорил:

— Никогда не думал, что у меня будет такой старый зять.

Глава XLVI

…Над делами бессмертных

и смертных

Вечная власть тебе вручена

И молнии стрелы.

Публий Вергилий Марон

«Георгики»

Шумная, хорошо продуманная избирательная кампания Цезаря сделала свое дело. Повсюду говорили о его щедрости и милосердии, о его победах в Испании, о его мужестве во время сулланских проскрипций.

Именно в это время стала складываться своеобразная команда Цезаря, с которой он будет побеждать все последующие годы. Здесь было много молодых людей: уже успевший отличиться в скандальной попытке ареста консула Метелла эдил Гай Вибий Панса; развратный товарищ Цезаря по интимным утехам Мамурра; ближайший друг Юлия, сопровождавший его в Испанию в качестве войскового трибуна, Гай Оппий; сумевший добиться известности в Риме благодаря своим похождениям и неистовому характеру Марк Антоний; вернувшийся в Рим Марк Эмилий Лепид; народный трибун Квинт Фуфий Кален, так явно поддержавший Клодия во время процесса; племянник Цезаря Квинт Педий и племянник Суллы Публий Корнелий Сулла; уже успевшие, несмотря на молодость, отличиться в армиях Лукулла и Помпея Сервилий Гальба, Авл Гирций, Квинт Титурий Сабин, Гай Требоний и совсем юные Каррина и Домиций Кольвин.

Среди них пока не было Луция Корнелия Бальба, вернувшегося в Рим спустя полгода и ставшего одним из главных военных советников Цезаря.

Благодаря этой энергичной, хорошо подобранной, агрессивной команде шансы Цезаря возрастали с каждым днем.

Напуганные такими размерами небывалой пропаганды оптиматы собрались в доме Агенобарба, решая, как им противостоять столь мощному натиску. Помпей и Красс, каждый в отдельности, также сформировав свои независимые команды, выдвинули двух молодых преторов, а у оптиматов из трех имевшихся кандидатур имел небольшие шансы лишь Марк Кальпурний Бибул.

— Юпитер, великий и всеблагой, отвернулся от нас, помогая Цезарю, — негодовал Агенобарб.

— Он хорошо проводит свою избирательную кампанию, — возразил практичный Цицерон, — нам есть чему у него поучиться.

— Клянусь всеми богами, — разозлился Бибул, — я не желаю повторять его путь, заискивая перед плебеями и попрошайками ради избрания.

— Поэтому мы всегда проигрываем ему, — с горечью признался Катон, — он умеет находить общий язык с народом, и римляне его любят.

— Нужно будет уже сейчас принять постановления, — предложил хитрый Цицерон, — о возвращении старых порядков. Не пускать более во время заседаний сената граждан Рима без особого разрешения самих сенаторов. Не консулы, а сенат выносит такое решение. Только старшие сыновья сенаторов, согласно нашим традициям, могут посещать курию Гостилия без специального разрешения.

— Что это нам дает? — недоуменно спросил Агенобарб.

— В сенате у нас абсолютное большинство, — терпеливо объяснил Цицерон, — а когда не будет давления толпы, сенаторы не станут голосовать за предложения Юлия, даже если Красс заплатит всем своим состоянием.

— Это верная мысль, — обрадовался Бибул, — принять закон нужно еще до выборов консулов.

— Да, — согласился Катон, — у нас нет выбора. Но как унизительны эти бесчестные приемы, чтобы остановить Цезаря.

Цицерон переглянулся с Агенобарбом. Катон был верен себе, оставаясь принципиальным идеалистом даже в политической жизни.

— Цезарю помогает деньгами Марк Красс, — вмешался в разговор Лукулл, — я не удивлюсь, если Красс проведет угодных ему консулов. Чтобы их остановить, я готов дать двадцать талантов.

— Я дам десять, — горячо поддержал его Агенобарб, — на избрание Бибула, и нужно поскорее принимать закон о регулировании допуска посторонних лиц в сенат. Тогда Цезарь останется наедине с сенаторами. Это прекрасная идея, Цицерон.

На следующий день, накануне выборов, был принят закон, к огромному негодованию популяров. Оптиматы торжествовали — они убрали толпу из сената, лишив оппозицию столь необходимой поддержки. В сочетании со смехотворными функциями, закрепленными за консулами после завершения их магистратур, все это, казалось, должно было отбить у Цезаря попытку всяких амбиций.

Но, вопреки обыкновению, после заседания сената Цезарь не выглядел обескураженным, напротив, громко насмехался над сенаторами, приводя их в еще большее бешенство.

Кроме подозрительного Цицерона, никто не задумывался, почему Цезарь ведет себя подобным образом. Катон приписывал его поведение бесстыдству и разложению римских нравов, Агенобарб и Бибул считали его насмешки вызовом сенаторам.

И только Цицерон, хорошо знавший, как Цезарь умеет просчитывать варианты, испуганно спрашивал себя: «Что еще готовит им представитель семьи Юлиев?» И не находил ответа.

Состоявшиеся на следующий день выборы закончились полным триумфом Цезаря. Он получил подавляющее большинство голосов.

Бибул, прошедший с огромным трудом, сумевший лишь немного обойти других конкурентов в конце голосования, был встревожен и подавлен. Но оптиматы, предвидевшие победу Цезаря, хотя и не столь внушительную, еще не знали, какой страшный удар готовит им верховный понтифик.