Заговор - [32]

– Конкуренция жуткая. Давай не будем спорить о талантах и поклонниках. Боюсь, а вдруг сглазим.

– Скромная ты моя! Держу пальцы за твой успех.

– Спасибо, милый. Сдам свои картинки, и поедем отдыхать.

«А вот это вряд ли», – подумал Питер.

Он каждый день звонил Валерии из Лондона. Страшно представить, что опять может наступить одиночество.

Ни в коем случае! Лучше он бросит работу, откажется от всего. В любом случае рано или поздно придется завязывать. Сколько можно рисковать!

Это только на первый взгляд его ремесло выглядит вполне предсказуемым и даже респектабельным. Ну поговорил с кем надо. Написал книгу, кучу статей, выпил несколько ящиков виски. Покрасовался среди политиков и бизнесменов. Многозначительно пробурчал что-то в телестудии.

А в реальности? Основная работа остается за кадром. Один неверный шаг, и не найдут даже воспоминаний о Питере Штайнере.

«Хватит жаловаться на жизнь. Ничего ты не бросишь. А Валерия для тебя как тот якорь, который держит корабль у берега во время шторма и спасает его. Разве не так? Ты эгоист и прекрасно это знаешь».

Самое неблагодарное дело – спорить с самим собой. Трудно найти полемиста, который лучше знал бы твои недостатки и желания, даже если ты пытаешься закрыть на них глаза.

«Ладно. Не будем спорить об очевидном! Так, кажется, сказала Валерия. И она опять права».

Глава 8 Концепция меняется, человек – никогда

Июль 2007 года,

Вашингтон

Вернувшись в Вашингтон, Джон Мак-Грегор сообщил помощнику президента по национальной безопасности Стивену Хедли, что Беназир Бхутто фактически согласилась вернуться в Пакистан и возглавить оппозицию на предстоящих выборах.

– Что значит фактически? – недовольно переспросил Хедли. – Вы договорились или нет?

«Странные метаморфозы происходят с людьми, когда они оказываются на вершине власти», – подумал Мак-Грегор.

Он давно знал Хедли и все чаще замечал, что его старый приятель утрачивает чувство юмора – уже не способен понимать нюансы психологии и воспринимает окружающий мир в бело-черной гамме, без полутонов и оттенков.

На лице Хедли, правда, иногда появлялось знакомое шутливое и многозначительное выражение. Но эта гримаса походила на второпях надетую маску, скорее зловещую, чем смешную.

– Стивен, ты же знаешь женщин, особенно восточных и властных. Беназир откровенно об этом не скажет. Ни при каких обстоятельствах. Даже под угрозой смерти. Это значило бы, что она от нас зависит. Но мне стало совершенно ясно, что в самое ближайшее время она с триумфом появится в Пакистане и готова к любым испытаниям. С нами она будет торговаться, а потом сообщит о своем решении как о гласе Божьем.

– Ты извини, Джон, но у меня совершенно нет времени, чтобы разбираться в психологии восточных женщин. Нужно доложить, когда мы перейдем к смене основных игроков в Пакистане. Президента интересует только результат.

– Хорошо. Ты можешь сказать, что принципиальное согласие Беназир получено, а конкретные сроки мы назовем через десять дней. Я лично убежден, что обсуждать дату возвращения следует не раньше чем через неделю.

– Отрадно слышать, что ты уверен в успехе. Но зачем ждать целую неделю?

– Мы потеряем немного времени, но будем контролировать ситуацию. Если поспешим, она возгордится. Будет думать, что без нее мы вообще не обойдемся, и сделает нашу жизнь невыносимой. Вряд ли это ускорит процесс. Скорее наоборот. Пусть успокоится. Очень скоро она начнет сомневаться, а вдруг мы договоримся с другими претендентами. Скажем, с бывшим премьер-министром Шарифом.

– Кстати, этот вариант не исключен.

– Вот именно! И она так подумает. Обсудить нашу программу никогда не поздно. Главное – ее желание.

– Ты тонкий психолог, Джон, – коварно улыбнулся Хедли. – Ладно, раскрою карты. Меня всегда удивляла твоя способность ни черта, в сущности, не знать, но никогда не ошибаться. Не иначе ты продал душу дьяволу или обладаешь даром читать мысли других людей.

– Стивен, я даже вспотел! От волнения. Ты это серьезно?

– Сразу же после переговоров с тобой Беназир тут же связалась с генералом Мушаррафом и предложила встретиться.

– В Лондоне?

– Нет, на нейтральной территории – в эмирате Абу-Даби. И Мушарраф согласился. Встречаются через два дня. Думаю, что это непосредственный результат твоей миссии. Президент будет доволен!

Мак-Грегор знал, что Хедли виртуозно умеет представлять любые события в мире как непосредственный результат своей работы.

Даже если Беназир устроит скандал генералу Мушаррафу, а тот, в свою очередь, подерется в местном ресторане, Хедли изобразит это как блестяще проведенную дипломатическую акцию.

«Бесценный дар для чиновника, который хочет преуспеть. Остается только завидовать и учиться», – подумал Мак-Грегор.

Однако Хедли уже не обращал на него никакого внимания. Он представлял, как, потупив глаза от скромности и усталости, приятно удивит президента своим докладом. Пусть знает, что благодаря таким самоотверженным людям, как он, Америка контролирует ситуацию.

Когда Беназир Бхутто подумала, что Джон Мак-Грегор занимает высокую должность в ЦРУ, она почти угадала.

В действительности «американский друг» уже не работал в «агентстве», а, выйдя в отставку, наслаждался спокойной жизнью в штате Мэриленд.