Заговор Сатаны. Исповедь контрразведчика - [7]

Скандалистов увела милиция, старичок остался на месте, я отошел метров на двести к высокому дувалу[2] и стал ждать «невинное дитя» — Хелен Бреун.

Она появилась через полчаса и, как будто ничего не случилось, подошла ко мне и говорит: «Походила около завода, а на завод меня вот этот музыкант пообещал провести, но все напрасно, только деньги содрал». Я ей рассказал о ссоре, что милиция вместе с хулиганами чуть не забрала флейтиста, но я вмешался и защитил его, сказал, что он не виноват, а виноваты хулиганы, которые выбили из его рук флейту. Музыкант остался, а милиция забрала хулиганов. Хелен была очень рада моей помощи. Как-то так случилось, что она пошла к флейтисту, а я за ней. Они перебросились несколькими словами, но для меня было неожиданностью то, что эти слова были произнесены на английском языке. Вероятнее всего, они не обратили внимания на то, что я понял, что они говорили на английском. Хелен подошла ко мне, и мы двинулись в противоположную сторону. Прошли мы с ней около полкилометра, вдруг она остановила машину «Победа». Договорилась с шофером отвезти нас в Ташкент. Когда мы туда приехали, то поняли, что устали до чертиков. Она спрашивает: «Пойдем, поужинаем или сразу спать ляжем?» Я от ужина отказался и предпочел сон, но при раздевании Хелен Бреун я заметил у нее такую же флейту. Сон с меня как рукой сняло, но все-таки мы легли спать, Хелен уснула моментально, я же потихоньку взял флейту из «хитрого» кармана, извлек ее содержимое и заменил простой газетой.

Убедившись, что Хелен спит действительно крепко, я бумаги, изъятые из флейты Бреун, и бумаги, взятые у флейтиста около завода в Ангрене, решил перепрятать на улице. Потихоньку вышел, но не успел сделать и пяти шагов, как меня окликнули: «Мы здесь!» Я повернулся и увидел тех же ребят: Курбатова и Кадырова, отдал им бумаги и быстро вернулся к Бреун, которая через сон спросила:

— Ты выходил?

— Да, — говорю, — по нужде.

Хелен быстро отключилась, я же до утра не заснул. Наутро мы пошли в чайхану, заказали по плову и чаю, покушали и пошли, вдруг Бреун опять стала настаивать и уговаривать меня поехать в Самарканд попутным транспортом. Я наотрез отказался, так как должен был на этой неделе получить права и автомобиль для «работы». Объяснил ей сдержанно, даже ласково, что получу права шофера и автомобиль, а потом мы рванем в любую сторону, а сейчас поедем в Чимкент. Она согласилась, но сожалела:

— Ах, как я хотела навестить дядю с тетей и братиков в Самарканде.

Я ей предложил:

— Езжай одна, а мне оставь адрес, и я приеду.

— Нет, нет, ведь я им написала, что приеду со своим женихом. Возможно, в Самарканде сыграем свадьбу. Поэтому уж лучше позже поедем, и я не буду выглядеть в их глазах обманщицей.

Итак, через несколько дней мы вернулись в Чимкент. В марте или апреле 1951 года мне выдали права, но я сказал Бреун:

— Права поеду получать в Джамбул, и поэтому заедем в Тюлькубас, а ты меня три-четыре дня подождешь. Машину мне дадут в Ивановке, и я попрошу рейс в Самарканд.

Хелен согласилась, видно ей нужны были эти два-три дня для встречи с ее соучастниками и для некоторых приготовлений. Когда же мы ехали из Ташкента в Чимкент, она мне рассказала о том, что у нее есть родственники в Бухаре, Самарканде, Грузии и даже Москве:

— Даст Бог, мы с тобой у всех побудем.

В Чимкенте в ДОСААФ мы встретились с Александром Васильевичем, он впервые показался мне озабоченным:

— Ну, Игорек, рыбина нам досталась щупленькая на вид, но жабры у нее сильные, как у акулы. Повторяю, будь с ней поосторожнее, она потеряла голову только из-за твоего мужского воздействия. Из документов, изъятых у скрипача и переданных ей флейтистом, следует, что ее торопят выезжать в Грузию и вместе с тем просят до выезда в Грузию побывать в Мерзачуле, Бухаре, Самарканде, Бейнэу и Сталинабаде. Если будет возможность через Красноводск — Каспийское море и Азербайджан. Даны две явки в Азербайджане и одна в Красноводске. В Бухаре, Мерзачуле и Самарканде явки под нашим контролем. Флейтист и скрипач тебе уже нигде не встретятся, не беспокойся. Я завтра подъеду к тебе домой на той же «Победе», мы там обо всем и поговорим. Из Ивановки ты уже доедешь на закрепленном за тобой автомобиле по маршруту почти в Самарканд.

Так мы с Хелен Бреун числа 15 апреля 1951 года поехали из Чимкента в Тюлькубас поездом. Вдруг она как бы по-детски, невзначай говорит:

— А что, если нам дадут машину и путевку до Самарканда, а мы побудем в Бухаре и в Сталинобаде, а потом завернем в Красноводск? Оставим там машину и через Каспий на Кавказ.

— Хелен, — говорю я ей, — ты как ребенок, ведь мне машину дадут для работы по определенному маршруту и установят время на каждый маршрут; если я нарушу, то меня на следующий рейс, куда я пожелаю, не пошлют.

Она, немного подумав, согласилась:

— Да, это верно.

Доехав до станции Тюлькубас, мы сошли и пошли пешком.

Вдруг она говорит;

— Тебе и в Джамбул надо ехать, и дома, наверное, денег нет. Вот, возьми, у меня деньги есть.

И дала мне сто штук тридцатирублевых, и когда я попытался ей отдать их, она принялась меня успокаивать: