— Нет.
— Она человек не бедный и хорошо знает то, что твоя семья сильно бедствует.
Предложит деньги — не отказывайся, чтобы она не поняла, что ты сейчас не очень заинтересован в ее помощи. Куда попросит поехать с ней — поезжай, хотя ты боец проверенный, но будь поосторожнее. Считай, что служба твоя началась, и учти, что служба твоя не из легких; хотя мы и сами плохо знаем, какой она будет, но на тебя мы надеемся. Два дня назад разговаривал с Василием Алексеевичем: он шлет тебе большой привет и желает больших успехов.
Так мы расстались с Александром Васильевичем. Он сказал, что его вызывают в столицу на десять-пятнадцать дней; как отпустят, так сразу вернется. Прошло дня два или три, это где-то числа десятого марта сорок девятого года Хелен Бреун пригласила меня побывать в Туркестане и Кентау — я в этих городах еще не был.
Да и насчет передвижения объяснила не очень внятно, сказала: «поедем попутными машинами, деньги у меня есть, не волнуйся». Решили мы с ней из совхоза пройти прямо через реку Арысь в Вознесеновку, но, подойдя к реке, удивились — она бушевала таким потоком, что ее не только перейти вброд, но и на транспорте переехать было трудно. Оказалось, что в горах началось обильное таяние верхних слоев снега, а потому реки и речушки вздулись настоящими паводками. Тогда нашу поездку пришлось отложить, потом я отпросился на работе в совхозе еще раз, но это уже четвертого апреля, а в этот день как раз и вернулся Александр Васильевич. Я ему кратко рассказал о наших затеях, он немного подумал, как бы под нос себе пробурчав:
— Торопят… Когда вы собрались?
— Завтра.
— Ну что ж, вперед, будь мужчиной и прихвати вот эту игрушку, в ней целый магазин, двенадцать штук. Это новый и, должен сказать, очень удобный ТТ. Прошу тебя, Игорек, всматривайся во все. В нашей работе мелочей не бывает.
Здесь же Александр Васильевич вручил мне удостоверение сотрудника СВПК СССР.
Вот фотография с первого моего удостоверения за № 123711. [1]
Так мы с Хелен Бреун пятого апреля отправились по избранному маршруту, но как ни странно, только вышли из совхоза, нас догнала полуторка-пикап и через станцию Тюлькубас довезла до села Ивановка. Там мы сели на автобус до города Чимкента и поехали. Хелен порой забывала обо мне, расспрашивала соседей о деревнях, которые мы проезжали, и о дорогах, куда они ведут от основного шоссе. В общем, без ручек и бумаги наши «записные» книжки шпионки и контрразведчика начали свои первые записи первого путешествия.
До Туркестана мы в этот день не доехали: Хелен понравился Чимкент, мы четыре дня пробыли в нем. Она сняла номер в гостинице, как на сестру и брата, на трое суток. Меня поразило то, что паспорт у нее был уже на Численко Елену Петровну. Когда мы разместились, она мне сказала, что паспорт она сделала специально так, чтобы не числиться немкой. «Сам знаешь, как к нам, немцам, сейчас относятся», — объяснила она. Разумеется, я посочувствовал ей, но сказал, чтобы она не обращала внимания на дураков, простые люди, как мы с тобой, ни в чем не виноваты. После проведенной ночи в гостинице мы, разумеется, стали близки друг другу, хотя меня эта близость поставила в двойственное положение.
Я, неожиданно для самого себя, стал лицемером и не стал верить ни одному ее слову, особенно после ее интереса к свинцовому заводу. Я, конечно, давно уже понял, с кем я имею дело, и предполагал, что любые неожиданности могу встретить на своем пути.
Через четыре дня мы поехали в Кентау, минуя Туркестан. В Кентау мы сняли на несколько дней комнату у пожилых людей. Первый день она от меня не отходила ни на шаг, на второй день совершенно незаметно исчезла, хотя вещи ее остались здесь, на квартире. Вернулась она только к вечеру и пыталась меня обмануть любым путем: «У меня здесь, среди греков, есть родственница: мамина сестра вышла замуж еще до выселения. Когда пошла ее искать, то оказалось, что живут они отсюда километров за двенадцать-тринадцать. Я решила сходить сама, не мучить тебя. Ни машин, ни повозок, попутного ничего не было, кое-где встречались палатки. Устала я настолько, что думала, заблужусь и не найду сюда дороги, но тут старичок-хозяин зашел и говорит: «Так это вы, барышня, к геологам попали. Это же геологи там километров в двадцати от Кентау работают».
Я все понял, замял разговор, притворившись, что очень сожалею, что она так устала, даже приласкал ее, налил водички умыться и подал полотенце. Что устала она, так это я сразу заметил, не успели мы поесть, как она свалилась мертвым сном прямо на полу. Я перенес ее на койку, под видом переодеть на ночь, пересмотрел все ее дневные записи: названия населенных пунктов и расстояния между ними. Прилег на деревянную кушетку и прикинулся спящим, хотя заснуть не заснул. Часов в пять она проснулась и ахнула: «Да ты что же там делаешь, иди ко мне, я так скучала по тебе, когда блуждала, думала никогда тебя больше не увижу…» Обоюдное шпионское недоверие и лицемерие в один миг утопили все чисто человеческие отношения в омуте лжи. И это мне, тогда совсем юному человеку, было особенно отвратительно. Но я был любезен и словно влюблен. Однако настал новый день, к которому я, хотя и не заснул ни на одну минуту ночью, был готов как солдат к бою, даже к неравному бою. Вдруг она предложила: «Знаешь, Егор, мне почему-то захотелось немного спиртного и шашлычков». Я развел руками и произнес играючи:
