Заговор - [5]
— Темпстеновский проект был в шестьдесят девятом, а не в лето любви, — поправил Стайн.
— Дело не в дате, — встрял О'Коннелл. — Боб, он прав. Девица объявилась на крохотной полоске Монтанского шоссе, меньше чем в миле от места, за которым мы наблюдали почти неделю. По причинам, не имеющим ничего общего с девочками-подростками. Ни-че-го. Ее изрешетили пулями, и тут появляется на машине какой-то неизвестный, тормозит, берет ее на руки и успевает расслышать, как она выдавливает из себя одно слово, прежде чем испустить дух. Одно слово. — О'Коннелл швырнул скрепку на кофейный столик. — Где тут связь?
— Ладно, — возразил Стайн, — но тогда почему никаких записей? Семи часов после несчастного случая не прошло, а полицейские рапорты с больничными записями пропали, подобравший ее малый как в воду канул. Девчушки как и не было вовсе: ни прошлого, ни семьи, ни даже сведений о состоянии зубов. Если бы мы не проводили шмон, вообще никаких следов не осталось бы. Говорю вам: довольно фатально это, учитывая прошлое Вотапека.
— Прошлое Вотапека, — повторил Притчард. — Чудесно. И поэтому ты полагаешь, что наш сенатор-консерватор со своими подручными убивает молоденьких девушек. — Он повернулся к Стайну: — Что бы ни было в прошлом, Боб, я считаю, в это трудно поверить.
— Почему же тогда рапорты с записями пропали?
— Можем спросить у Шентена, — улыбнулся О'Коннелл: — «Простите, сенатор, но, похоже, в вашем владении мы нашли мертвую девицу. Что вы на это скажете?» — Он покачал головой и снова взялся за скрепку. — Перво-наперво, нас там вообще не должно было быть. Пришлось бы…
— Спору нет, — признал Стайн. — Только у нас все же есть досье на тех, кто там был: Вотапек, Тиг и Седжвик. Если ничего другого не остается, стоило бы посмотреть, нет ли связи между их прибытием и девчушкой.
— И само собой, предсмертным словом. — О'Коннелл качнул головой. — Прозвучавшим как… что за слово, Боб?
— Честно говоря, — Стайн заколебался, — звуковые и визуальные помехи были сильные. Наши ребята находились за сотню ярдов от точки…
— Хватит оправдываться, так что она сказала?
— Скорее всего — Энрейх.
— Энрейх, — выдохнул О'Коннелл. — Вот это подспорье так подспорье! Он… или она… может быть кем угодно. А может, это и не человек вовсе.
— У нас на это есть что-нибудь? — спросил Притчард.
— Бывший диссидент из ГДР Ульф Петер Энрейх пропал весной шестьдесят третьего, — ответил Стайн. — Тело было опознано в семьдесят четвертом. Мы все еще сохраняем имя: может что-то всплыть. Но Гейл прав. Помимо этого — тупик.
— Как вам известно, джентльмены, я тупиков не люблю. — Притчард взял папку в руки и откинулся в кресле.
— Можно прижать Тига с Седжвиком, — предложил Стайн. — Посмотреть, где…
— Из-за девицы? — зарычал О'Коннелл. — Откуда, черт побери, ты это взял? Мы даже представления не имеем, как этих мужиков увязать со Шентеном, не говоря уж — друг с другом. А Вотапек — тут увязка чисто теоретическая. Боб, ты, может, удивишься, но примыкать к консерваторам еще не значит быть полоумным заговорщиком.
— Ну да, консерватор — это попросту тип с неверно избранной перспективой.
— Что бы ни утверждал наш молодой Мао, — продолжал О'Коннелл, — нам известно только то, что они посещали сенатора с определенной периодичностью. Раз в августе, дважды в октябре и вот сейчас, две ночи назад. Не будем забывать: это была мелкая операция. Щелкнуть несколько фотографий, задать несколько вопросов. — Он обернулся к Стайну: — Зачем понадобилось прикрытие, Боб? Возможно, шериф подрабатывает на стороне. Что-то вышло из-под контроля, и он не захотел, чтобы кто-то об этом узнал. Могли фильм телевизионный снимать. Что, впрочем, не требует особого внимания со стороны комитета. Виноват, ребята, но в данный момент наша недавно усопшая юная подруга…
— Это тупик, — перебил Притчард и швырнул папку на стол. — Что, похоже, возвращает нас к моему ранее высказанному предложению.
Некоторое время О'Коннелл молчал.
— Я полагал, мы сошлись на том…
— Чтобы оставить ее в покое? — подхватил Притчард. — У нее есть время оправиться.
— Оправиться? — Ирландец, казалось, никак не мог подыскать слова, затем, будто разъясняя азы, он заговорил: — Сейчас она участвует в исследовании, Артур. В госдепе…
— И уж точно, с ума сходит от скуки.
— Что, вероятно, для нее большой шаг вперед. — О'Коннелл подождал ответа, когда же его не последовало, напомнил Притчарду: — Госдеп вне юрисдикции комитета. Даже если хочется, ты ее пальцем не можешь тронуть.
— Мы оба знаем, что это неправда. — Притчард встал и направился к бару. — Ну, перевернет она несколько камешков. Крылья свои опробует. Возможно, это самое для нее лучшее.
— Артур, ты что, не слушал меня? — О'Коннелл разгорячился не на шутку. — Пустить ее снова в поле, каким бы простым ни было задание…
— Она идеал. Ее работа в Иордании считается хрестоматийной.
— Была идеалом, Артур. Была. — Гейлин смотрел, как Притчард отпил из стакана. — Или ты забыл, на кого она была похожа после Аммана? — Он подождал, пока взгляды их встретятся. — Это не тема для обсуждения. Мы оставляем ее в покое, Артур. Мы даем ей жить своей жизнью.
