Заговор против «Эврики». Брошенный портфель - [16]

Вернувшись домой, Илья составил сообщение в Москву. К тому, что рассказал Вермерен, добавил сведения о переброске новых германских частей в Испанию. Зашифрованное донесение выглядело безобидно: запись расходов какой-то семьи, сделанная карандашом на клочке бумаги.

Утром по дороге на службу Илья зашел в подъезд одного из домов на Фридрихштрассе и, убедившись, что в подъезде никого нет, вложил сообщение в тайник. Он был в углублении за скульптурой, которая поддерживала навес над входом. Эта манипуляция не была видна прохожим..

В абвере Илью сразу вызвал руководитель группы полковник фон Пахен. В кабинете у шефа сидел офицер в форме штурмбаннфюрера СС. На вид ему было не больше сорока, глаза широко расставлены на скуластом лице, офицер мало походил на немца.

— Познакомьтесь, штурмбаннфюрер Реслер из Главного управления имперской безопасности.

Реслер встал и крепко, словно стараясь раздавить, пожал Илье руку.

— Ознакомьте с нашими материалами о положении в Иране. Покажите все, что мы имеем.

— Слушаюсь, — ответил Илья.

Когда они шли от шефа к кабинету Ильи, Реслер спросил:

— Вы племянник Ганса Шульца?

— Да.

— Наши семьи в Мюнхене дружили. Мой отец был связан по коммерческим делам с вашим дядей. Герр Шульц рассказывал отцу, что собирается выписать вас из России.

Илью охватило сильное волнение, но он сумел не выдать его. Неужели провал? Стоит Реслеру сказать хоть слово полковнику фон Пахену, начнется проверка, и чем все закончится, трудно сказать.

— Нет, я не тот племянник, о котором вы говорите, — быстро взяв себя в руки, ответил Илья. — Фридрих погиб в России, он так и не сумел приехать сюда. Я сын Якоба Шульца из Гамбурга, двоюродного брата Ганса Шульца.

Реслер недоверчиво взглянул на Илью, но не стал больше говорить на эту тему.

Дома Илья рассказал о встрече с Реслером Гансу Шульцу. Тот перепугался. Он весь вечер созванивался по телефону со своими влиятельными друзьями. Утром Реслер разговаривал с Ильей, как с хорошим знакомым, и, уходя домой, попросил передать дяде привет от отца. Илья немного успокоился. После этой встречи Реслер в абвере больше не появлялся, хотя и не успел прочесть всех материалов по Ирану.

Илья сказал об этом Гансу Шульцу. Старик, облегченно вздохнув, объяснил:

— Пришлось, сынок, позвонить в Главное управление имперской безопасности Паулю, моему давнишнему другу, и сказать, что у них служит Реслер, который в бытность мою в Мюнхене вел разгульный образ жизни и пытался использовать подложный вексель. Да простит мне бог эту вынужденную ложь во имя нашего благополучия. Они куда-нибудь упрятали молодца.

Впоследствии Илья узнал, что, поскольку Ганс Шульц никаких конкретных фактов привести не мог, Реслера не уволили, а лишь немедленно убрали из центрального аппарата политической разведки, послав в командировку в Испанию.

Вскоре Илье присвоили чин капитана.

Неожиданно он был вызван к адмиралу Канарису. Адмирал редко бывал теперь в абвере. По поручению Гитлера ему то и дело приходилось летать в Испанию. Вместе с Франко он объезжал фронты, чтобы заставить мятежных генералов более энергично вести войну.

Илья был встревожен. Видимо, что-то важное, иначе не стал бы адмирал, будучи так занят, вызывать его.

Редкие приглашения к шефу рядовых работников влекли за собой обычно большие изменения в их судьбе.

“Уж не Реслер ли что-нибудь рассказал?” — подумал Илья.

Когда Илья вошел в кабинет, первое, на чем невольно задержался его взгляд, были две маленькие собачки. “Это, наверно, те самые, о которых рассказывал Ганс Шульц”, — подумал Илья. Собаки, как по команде, повернули головы в его сторону, они не лаяли, но насторожились, не сводя с вошедшего умных глаз.

Илья, удивленный не совсем обычными обитателями служебного кабинета, доложил о своем приходе.

Канарис сидел за столом, заваленным папками с письмами и сообщениями. Он любил прочитывать все сам и установил такой порядок, что ни один серьезный документ не мог миновать его стол. Но эти кипы бумаг не заслонили руководителя военной разведки от его аппарата, от людей, он успевал заниматься и ими. Каждый офицер хоть изредка, но обязательно бывал у него.

Канарис оторвался от бумаг и пригласил Илью сесть. Он приветливо улыбнулся и справился о здоровье Ганса Шульца. Потом встал и, подойдя к таксам, поднес им на ладони по кусочку сахару. Илья с интересом разглядывал шефа. Внешне адмирал мог сойти за добродушного, покладистого человека. Но достаточно было вспомнить его похождения, как становилось ясным, что все чудачества его и доброе отношение к подчиненным — рисовка, и не более.

— Вам предстоит командировка в Иран. — Адмирал любил огорошивать людей. Хотя предложение о посылке Шульца в Иран исходило от непосредственного шефа Ильи, полковника фон Пахена, тот не мог сказать об этом Илье до встречи с адмиралом. — Иран сейчас — серьезнейший участок нашей работы, — начал Канарис, как всегда, издалека. — Вы, наверно, слышали, что еще Вильгельм Второй делал большую ставку на Иран. Укрепляя германские позиции в его экономике, он рассчитывал, утвердившись в Иране, получить тамошнюю нефть и использовать страну как плацдарм для продвижения на Кавказ, в Индию и Ирак. Из Ирана лежит дорога к бакинской и иранской нефти, к богатствам Индии. Военные деятели того времени допустили немало промахов и проиграли войну в Европе. Были утрачены и позиции в Иране. Но мы не повторим тех ошибок. Экономика Ирана снова в наших руках. Мы в значительной мере влияем и на внешнюю политику иранского правительства, которое склонно присоединиться к нам, заключив договор о союзе. Мы ставим задачей полностью подчинить себе Иран. Все предпосылки для этого имеются. Мы бросили туда наших лучших работников. Под видом представителей различных фирм, советников, экспертов, дипломатов мы стянули туда опытных разведчиков. Как разведчик, вы, очевидно, понимаете, что при самых благоприятных условиях необходимо обеспечить себе пути отступления. Вот на вас и ляжет эта задача. Вы должны создать там глубоко законспирированную агентуру, которая станет работать на нас в случае, если мы вынуждены будем уйти из Ирана. Вы поедете туда под видом швейцарского гражданина и ничего общего с местными немцами иметь не должны.