Заговор обреченных - [16]

Фон Хефтен вошел в караулку в ту минуту, когда Штауффенберг уже напропалую требовал связать его с комендантом «Волчьего логова».

«Только не это, – почти шепчет Хефтен, пытаясь остановить полковника. – Только не коменданта».

Однако, уступая напору полковника, лейтенант уже набирает по внутреннему телефону нужный номер. И адъютант смиряется. Он понимает, что полковник блефует. Но также понимает и то, что беседа с комендантом – их последний шанс. Если в павильоне все погибли, или пусть даже половина тяжело ранена, – там еще вряд ли выяснили, кто ушел до взрыва, а главное, кто подложил взрывчатку.

– Коменданта нет, – едва шевелит задеревеневшими губами лейтенант. – Говорят, это взорвалась мина в зале совещания, в котором находился фюрер. – Он в ужасе смотрит на полковника и его адъютанта. – Комендант на месте происшествия.

– Тогда с кем вы говорите? – вырывает из его рук трубку граф Штауффенберг. – Алло, здесь начальник штаба армии резерва полковник Штауффенберг. С кем я говорю?

– Заместитель коменданта, подполковник Гельнер. Нам приказано…

– Я знаю, что вам приказано, подполковник, – прерывает его Штауффенберг. – Вы знаете меня, Гельнер? Это я, Штауффенберг! – Господи, так может повезти только раз в жизни! Полковник совершенно не был знаком с комендантом. Но Гельнера, Гедьнера-то он знал еще по своему предыдущему месту службы. – У меня задание фюрера. Да-да, в связи с тем, что произошло. Мне приказано срочно вылететь в Берлин, чтобы там были приняты меры. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?!

– Но мне нужно решить этот вопрос с комендантом.

– Вам нужно немедленно приказать начальнику поста, чтобы он пропустил машину – вот что вам нужно, Гельнер! Какие еще доводы вам приводить, чтобы вы выполнили свой долг, свою прямую обязанность? Я передаю трубку начальнику поста и еду на аэродром.

Еще несколько секунд лейтенант то ли ждет, приложив трубку к уху, решения подполковника, то ли выслушивает его наставления.

– Если это приказ, который отменяет полученный мною ранее… – наконец говорит он, все еще недоверчиво посматривая на Штауффенберга.

– Да, он отменяет, – прорывается приглушенный расстоянием и мембраной голос Гельнера.

– В таком случае я выполняю ваш приказ.

До самого аэродрома Штауффенберг ехал молча, творя про себя молитвы. Он понимал, что вырвался из Южной зоны только чудом, поскольку никакая иная машина в течение этого дня с территории ставки выпущена наверняка не будет. Но в то же время он лихорадочно оглядывался, не видно ли погони.

К счастью, никаких особых указаний пилот связного «Хейнкеля-III» не получал. Оказавшись на борту, Штауффенберг велел ему немедленно взлетать и брать курс на Берлин.

– В ставке, кажется, что-то произошло? – неуверенно спросил капитан военно-воздушных сил, прежде чем зайти в свою кабину.

– В ставке всегда что-нибудь да происходит, капитану, – назидательно объяснил ему граф, твердо решив, что если пилот откажется вылетать, они с адъютантом заставят его сделать это под дулами пистолетов.

Когда самолет наконец оторвался от земли, полковник почувствовал себя так, словно он сам уже вознесся в небеса, поскольку душа его взлетела вместе с душами всех погребенных им под развалинами павильона. Черное чрево самолета показалось сумрачным залом часовенки посреди старинного кладбища. А на двери, ведущей в кабину пилота, явственно просматривалось распятие. Штауффенберг едва удержался, чтобы не пасть перед ним на колени.

– Под нами Растенбург, – прервал его погружение в мир привидений адъютант фон Хефтен. – Знать бы, что там сейчас происходит – в Берлине и вообще в мире.

– Как-никак прошло полчаса. Ну-ка поинтересуйтесь у пилота. Должна же у него быть радиосвязь с землей.

Фон Хефтен, пошатываясь, идет к кабине пилота, но уже через минуту возвращается и удивленно пожимает плечами.

– Даже предположить не мог, что у него вообще нет рации. Он сказал, что до Берлина еще чуть более часа лета и что никакой связи с аэродромом у него нет. Вы представляете себе, господин полковник, как можно летать под военным небом, не имея радиосвязи?

– У меня страшное предчувствие, фон Хефтен.

– Что нас арестуют? – садится на свое место рядом с полковником обер-лейтенант. – Сразу же, как только приземлимся.

– Не только относительно ареста.

– Что не сработает другое радио, генерала Фельгибеля?

– Пока что я не могу понять, с чем именно оно связано. Но у меня пред-чув-ствие, обер-лейтенант. Которое, к сожалению, крайне редко подводит меня. Если только речь идет о крупных неприятностях.

Фон Хефтен непроизвольно окинул взглядом изувеченную фигуру полковника. Большего доказательства правдивости его предчувствий не требовалось.

10

Заместитель командующего армией резерва генерал Ольбрихт как можно спокойнее взглянул на часы и, отметив про себя, что после «часа X» прошло уже более пяти минут, приказал находящемуся здесь же, в кабинете, адъютанту срочно соединить его с начальником службы связи Верховного главнокомандования вермахта.

Пока тот пробивался до узла связи «Вольфшанце», Ольбрихт прохаживался мимо сидящих вполоборота к нему генералов, один из которых, генерал-полковник Бек, согласно их плану, должен был принять на себя обязанности президента новой Германии; другой – Геппнер – возглавить армию резерва. Если операция «Валькирия» пройдет успешно, то уже через несколько часов оба эти господина окажутся его, Ольбрихта, начальниками.