Заговор обезьян - [16]

Шрифт
Интервал

А дорога от станции Ясная оторвалась от железки и свернула загогулиной к Хара-Бырке, там к дороге подступил лес. Позже, у посёлка Оловянный, обе дороги снова сольются, чтобы разойтись ещё раз в Могойтуе, но в Дарасуне пойдут рядом уже до самой Читы. Автобус мчался с завидной скоростью, обгоняя фуры, лесовозы, какие-то лайбы. «Так действительно к десяти-одиннадцати вечера в городе будем… Может, и правда, завалиться к Томке? Говорят, так одна и живёт…» — прикидывал подполковник Чугреев. Но с приятных мыслей о давней подружке Тамаре, о предстоящем в Чите сабантуе то и дело сбивала неясная тревога. Это Фомину всё до одного места, а тут, если что, не только новую звёздочку не нацепишь — старые с мясом повыдирают. Но и Фомин с неудовольствием воспринял появившуюся на столе очередную бутылку коньяка.

— Я — пас! — Фомин с полным ртом накрыл свой стаканчик рукой. — Спасибо, но…

— А мы по последней! — сверкнули очки Иван Иванович. — По последней за успехи вашего коллеги. Грех ведь не обмыть, а? Выпить надо, обязательно выпить, чтоб быстрее полкана получил. — И подмигнул всколыхнувшемуся Чугрееву. Тот поморщился: вот же, гэбики, всё знают! Ну, и ладно, и обмою лишний раз, когда ещё за счёт конторы перепадёт…

И майору Фомину пришлось убрать руку, хотя пить, на его взгляд, было совершенно не к месту. С чего это фэйсы расщедрились? Просто так они ничего не делают. А не станешь пить, кум Чугреев припомнит. Он такой, без мыла начальству в зад лезет. Ну, так и он по поводу сегодняшнего этапа имеет, что сказать. И даже знает, в какое ухо…

А генерал, не услышав больше возражений, похвалил:

— Ну, вот и правильно! Выпить за успехи товарища — это не каждый может, нет, не каждый! — и, подняв стаканчик, скомандовал: «Поехали!»

Тут же к столу поднялся небритый спортсмен вроде как за бутербродом. И ещё один подскочил со своего места и, сделав вид, что идет в конец салона, встал за спиной Чугреева и Фомина. Женщина с сигаретой в зубах что-то искала в большой синей сумке с красным крестом. Так она медик, удивился Чугреев. Он выпил свой стаканчик залпом, и последнее, что видел маленький лагерный подполковник внимательные глаза Ивана Ивановича. Ничего не успел понять и майор Фомин. А чуть позже к конвойным офицерам, держа в руках шприцы, подошла военный медик Лапина.

Делала уколы Таня Лапина так профессионально, что даже находившийся рядом человек не всегда мог заметить короткое движение её руки. Не заметил ничего и арестант, только насторожился, почувствовав в передней части автобуса какое-то напряжение. Но понять, что именно там произошло, не мог из-за вставших у стола частоколом спортсменов. Изнутри этой коробочки доносился лишь глухой голос человека в очках, ему что-то вполголоса отвечали. Что там случилось? Кому-то после выпивки стало плохо? Но почему не слышно голоса подполковника? Что с ним? Или с тем, другим конвоиром, гадал арестант.

На подъезде к Оловянной основная часть работы и была закончена. Именно вблизи этого места операция, кодовое название которой вряд когда-нибудь станет известно, должна была и завершиться. Варианты завершения были разные, вплоть до самых радикальных, но остановились на щадящем. Но, как бывает в таком живом деле, как тайные операции, многое не смогли предвидеть, например, того, что нейтрализация одного из конвоиров пошла не по плану. На каком-то этапе контакт с капитаном Балмасовым стал невозможен: обидевшись на какую-то неосторожную шутку, этот хряк затеял драку, и пришлось применить к Балмасову крайнюю меру.

А тут и Оловянная показалась, и мост через речку, и затор из машин у моста. Но ни серый «мерседес» и ни синий «рафик» не встали в очередь, они, не доезжая переправы, свернули с трассы вправо, на дороту, шедшую вдоль реки. Через несколько километров обе машины вновь свернули и по целине двинулись прямо к горной гряде, что значилась на карте как Цугольский хребет. Доехав до редкого перелеска у подножья скал, машины и остановились. Место было выбрано обдуманно: и от трассы недалеко, и от посторонних глаз скрыто.

Старший группы планировал переместить и заключённого, и конвойное начальство в «рафик», но отметил, как аккуратно впечатались в стол офицеры: не стоит и трогать — пусть себе лежат! А обыскать вертухаев — это пара минут, откинули тела, обшарили и вот они: документы, телефоны, рация…

Ладно, «рафик» хоть и не «мерседес», голову пригибать придётся, зато неприметней. Собственно, машины, купленные по частным объявлениям, так и так придётся бросать. Но хоть наварили на этом старье прилично, особенно на немке, на неё разброс цен самый большой. Одно беспокоило — мёртвый вертухай, с этим получился перебор. Ну, да ничего, исправим — по дороге и выбросим.

Потом дошла очередь до заключённого. И когда расстегнули браслет и потребовали встать, арестант, приготовившись к самому худшему, замешкался на полу и не потому, что не намерен был вскакивать по первому требованию, просто не сразу смог уцепиться за что-нибудь. И старший группы стал раздражаться.

— Он что, сам встать может или в штаны наложил? — вроде как дал команду подчинённым. Небритый схватил арестанта за шиворот, толкнул на переднее сиденье и угрожающее навис над ним, подняв, будто для замаха, руку. И зэку пришлось резко отклониться.


Рекомендуем почитать
Гамбургский оракул

Роман латышского писателя входит в серию политических детективов «Мун и Дейли».«Гамбургский оракул» — роман о нравах западных политических кругов и о западной прессе. Частные детективы Мун и Дейли расследуют невероятно запутанную гибель главного редактора прогрессивной газеты.


«Кинофестиваль» длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

На долю автора, обозревателя «Литературной газеты», в 1983–1984 гг. выпало тяжелое испытание. Во время командировки в Италию он был похищен агентами западных спецслужб, нелегально переправлен в Великобританию и подвергнут изощренному давлению с применением новейших психотропных препаратов. Сохранив верность своей стране, журналист сумел вырваться из плена и через год вернуться домой. Это книга об «одиссее» Олега Битова, написанная от первого лица. Но это не только остросюжетная повесть. В нее включены наблюдения из жизни стран трех континентов.


Серая зона

Остросюжетный роман, который можно определить как "почти быль". Некоторые события, кажущиеся неправдоподобными, происходили в действительности с участием либо самого автора, либо его друзей и коллег. И наоборот, эпизоды и ситуации, которые выглядят вполне реальными, являются плодом воображения и игры. Граница между правдой и игрой размыта и проходит где-то внутри повествования. Такая фактура художественной ткани придает дополнительный смысл названию — серая зона лишена контрастности и четкой цветовой гаммы.


Афганец

Узнав о готовящемся «Аль-Каидой» чудовищном по своим масштабам и последствиям террористическом акте, британские и американские спецслужбы мгновенно начинают действовать, но… Им не известно ничего: ни когда, ни где, ни что это будет за удар. Источников в «Аль-Каиде» нет, а внедрить агента невозможно. Если только…Они похожи друг на друга — Измат Хан, узник тюрьмы в Гуантанамо, бывший командир армии Талибана по прозвищу Афганец, и полковник Майк Мартин, ветеран десантных войск, — смуглый, худощавый, родившийся и выросший в Ираке.


Сокровища Рейха

Все началось с телеграммы, полученной Джоном Купером, затворником и интеллектуалом. «Срочно будь в фамильной вотчине. Бросай все. Семейному древу нужен уход. Выше голову, братишка».Но, прибыв на место встречи, герой видит тело мертвого брата, а вскоре убийцы начинают охоту и на него.Лишь разгадав семейную тайну, Джон Купер может избежать гибели.


Трое на трое

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.