Заговор мерлина - [5]

– Говорит Дэниел Хайд, – сказал он ответившему чиновнику. – Дождь прекратится в двенадцать ноль две, но солнечной погоды раньше часа обещать не могу… Да… Почти стопроцентно уверен, но, увы, никак нельзя было обойтись без ветра. Предупредите его величество, что между половиной одиннадцатого и двенадцатью налетит сильный шквал. Около половины первого он уляжется до умеренного… Да, и после этого в течение нескольких дней простоит хорошая погода.

Папа убрал говоритель и улыбнулся нам, облачаясь в свое одеяние.

– Не хотите прогуляться до закусочного автобуса? – спросил он. – Я бы не отказался от чашечки чего-нибудь горяченького и, может быть, парочки сладких пирожков.

Глава 2

Все вышло точно так, как и предсказывал папа. Когда мы отправились на встречу королей, завывал сырой ветер; ветер трепал бархатные юбки и путал одеяния, заставляя придворных спотыкаться. Те, кому полагалось носить головные уборы, до последнего момента держали их в руках, и это было очень неудобно, потому что они, как и все мы, пытались на ходу жевать булочки или пирожки. Сибилла выглядела более растрепанной, чем кто бы то ни было. На голове у нее развевались соломенные волосы, а на шляпке, которую она держала в руке, – зеленые ленты. Она расхаживала взад-вперед, тянула заклинания и орала на курьеров, имевших несчастье попасться ей на дороге, чтобы те отошли за автобусы. Сибилла ходила босой, поскольку она управляла магией земли, а свои бархатные юбки поддернула повыше, чтобы не замочить их в сырой траве. Ноги у нее были ужасно толстые.

– Смахивает на мешок кукурузных початков, поставленный на два бревна, – без малейшего снисхождения бросил папа, проходя мимо меня по дороге к королевскому шатру.

Он не любил Сибиллу так же сильно, как я. Он говорил, его ничуть не удивляет, что муж Сибиллы от нее сбежал. И потом обычно добавлял:

– Его, бедолагу, еще и хотели сделать новым мерлином. Будь я на его месте, я бы уже давно сбежал. Сибилла, да еще вдобавок самая неприятная должность во всем королевстве! Можно себе представить!

К несчастью, мама, услышав папино замечание, зашлась хохотом и поперхнулась куском пирожка. Я все еще хлопала ее по спине, когда пришло известие, что шотландцы приближаются. Мне пришлось бежать на свое место рядом с Грундо. Мы вместе с прочими детьми, не исполнявшими обязанностей пажей, выстроились в ряд перед королевскими гвардейцами.

К тому времени большинство шатров, за исключением королевского павильона, было уже снято и все автобусы, фургоны, грузовики и лимузины расставлены по трем сторонам огромного прямоугольника, а четвертую сторону оставили пустой. Над машинами шумно полоскались вымпелы. Внутри прямоугольника из машин выстроились королевские гвардейцы – бедняги, они с рассвета чистили амуницию и натирали мелом ремни, зато теперь они смотрелись великолепно: живая полоска алого и белого. А мы, придворные, толпились внутри прямоугольника из гвардейцев, в своих парадных нарядах похожие на цветочную клумбу, и дрожали на холодном ветру. Грундо сказал, что завидует слугам. Они могут сидеть в автобусах и греться, а видно оттуда куда лучше. Наверное, они заметили приближающуюся свиту шотландского короля куда раньше нас.

Все было рассчитано по минутам. Замотанные церемониймейстеры ради этого все утро сверяли расписание по дальноговорителям. Шотландцы появились первыми. Они словно выплыли из-за горизонта, и чем больше они приближались, тем выше и ярче становились. По обе стороны мерно шагали волынщики, дудя в свои волынки. Пение волынок – самый восхитительный звук, какой я знаю. Я была изрядно разочарована, когда вступили наши фанфары и заглушили их.

Это был сигнал для нашего короля. Он вышел из шатра и зашагал навстречу шотландцам. Когда мы останавливаемся в городах достаточно надолго, чтобы я успела с кем-нибудь познакомиться, мне всегда с завистью говорят: «Ты небось короля каждый день видишь!» А вот и нет. Вовсе не каждый. Он почти все время находится во главе кортежа, и порой я его не вижу неделями. А если и вижу, то обычно только так, на расстоянии – высокую фигуру в темном костюме, – и узнаю его в основном по аккуратно подстриженной каштановой бородке и еще по легкой дрожи, которую вызывает облекающее его величие.

На этот раз при нем был принц Эдмунд, наследник престола, – тоже в скромном темном костюме. Принцу уже исполнилось восемнадцать, и в этом году он путешествовал вместе с отцом, чтобы познакомиться со своими будущими обязанностями. Вместе с ними шли: по одну сторону – мерлин, а по другую – архиепископ Йоркский, величественные старцы в жестких, развевающихся на ветру одеяниях, а за ними – епископы, высшие чиновники и волшебники, которые являются жрецами и жрицами более древних сил. Мне положено знать, в каком порядке они следуют, но я все время это забываю. Одно я знаю точно, что Сибилла – к тому времени она уже одернула юбки и надела шляпу – вышагивала позади архиепископа, а мой отец шел где-то в самом конце, потому что он не жрец.

Но я все равно больше глазела на шотландцев. Их король был довольно молод, не тот, которого я видела прежде. У них в Шотландии уйма народу, претендующего на трон. Время от времени кланы выдвигают нового претендента, а то и троих сразу, устраивают войну и сменяют короля. Этот хоть и был новенький, но по всему было видно, что корону он за здорово живешь не отдаст. Взгляд у него был уверенный, энергичный, и шагал он так, словно ему принадлежит весь мир, а не одна лишь Шотландия. На нем был национальный костюм: плед, килт и берет – благодаря этому король сильно выделялся на фоне придворных, которые разоделись в пух и прах. Отродясь не видела столько дорогих тканей, ярких красок и французских мод. Их король выглядел точно коршун в стае попугаев.