Заговор королевы - [86]
Кто-то подходит с кувшином и наливает воды в стакан. Кто это? Не узнаю. Надо показать, что я жива и в сознании. Сосредоточусь на герцогине.
— Который час, сударыня?
— Десять утра, ваше величество. Ваше величество изволили спать. Не желаете ли откушать чего-нибудь?
— Мой сын. Где мой сын, король?
— Его величество ожидает в своих покоях. Он приказал немедленно известить его, когда ваше величество проснется. Я сейчас же сообщу ему.
Все-таки я всего лишь спала. И мне снился сон. А я было подумала, что уже ступила в чистилище.
— Позовите и мою внучку, сударыня. Я хочу видеть свою внучку.
Герцогиня поняла, что я говорю о принцессе Кристине Лотарингской.
— Сию минуту пошлю за ней, ваше величество. Но вы действительно не желаете ничего поесть? Немного теплого куриного бульона пошло бы вам на пользу.
Возможно, герцогиня права. Немного бульона будет очень кстати. Я не ела со вчерашнего дня, поэтому так ослабла. Утвердительно опускаю веки. Говорить слишком трудно. Нужно сохранить силы для более важных дел, а не растрачивать их на какой-то вздор вроде куриного бульона.
Какая-то суета в дверях. Все расступаются, низко кланяются. Должно быть, пришел мой сын. Никак не могу разглядеть его. Но кто это может быть, как не король? Наконец-то он пришел. Мой сын пришел навестить меня! Узнаю знакомые черты по мере его приближения. Он выглядит утомленным. Лицо измученное. Берет мою руку, целует, робко улыбается. Бедный Генрих, знал бы ты, как мне жаль, что я являюсь причиной твоих тревог!
— Как вы себя чувствуете, сударыня? Я беспокоился о вас. Всю ночь молился о вашем здоровье.
У него такой ласковый голос. Из всех сыновей Генрих всегда был самым близким для меня. Мы очень любили друг друга. С остальными сыновьями было иначе. Франциск был хороший мальчик, но слишком отстраненный и поверхностный. К тому же под каблуком у своей женушки, этой безмозглой вертихвостки Марии Стюарт. Он ушел от нас таким молодым. Бедный мой Франциск! Второй мой сын, Карл, был безвольным. Не умел принять самостоятельно ни одного решения. Вечно ему требовалось одобрение окружающих. И я, его мать, всегда была рядом, всегда зорко следила за его знакомствами. За его окружением всегда нужен был глаз да глаз. Несчастный Карл, он был такой зависимый. Стоило мне на мгновение отвлечься, как он связался с Колиньи, будь проклят этот негодяй. Дорого нам стоила эта дружба, ох как дорого. Как подумаю обо всех этих убитых… до сих пор меня мучат кошмары. Не поддайся Карл влиянию своих скверных друзей, возможно, удалось бы избежать ночи святого Варфоломея. Бедняжка. Не вынес угрызений совести. И наконец, Генрих. Мой дорогой, милый Генрих. Я знала, что однажды он станет королем. Звезды предсказали мне это. А звезды никогда не ошибаются. Но откуда мне было знать, что ему суждено унаследовать трон своего брата Карла? Если бы я могла предположить такое, то не стала бы прилагать столько усилий, чтобы найти для него свободный трон в Европе. В далекой Польше. Чужая, холодная страна, населенная варварами. Где им было понять моего Генриха, такого чувствительного и утонченного? Эта страна не для него. Я так и знала, но пошла на это за неимением лучшего, все-таки там он был королем. Однако судьба смилостивилась и вернула его мне. Карл скончался, не оставив прямых наследников и освободив брату путь к французскому престолу. И мою боль от потери второго сына смягчала мысль о том, что я снова смогу видеть Генриха: теперь он будет здесь, рядом со мной, и это сделает меня счастливой.
Конечно, Генрих тоже доставлял мне немало хлопот. Далеко не всегда он действовал, сообразуясь с обстоятельствами. Не его вина, что ему выпало править в такое трудное время. Но он всегда доверял мне, своей матери. Мы вместе правили, вместе принимали решения, вместе страдали. Теперь ему предстоит продолжать свой путь в одиночестве, хотя я всегда буду помогать ему оттуда, куда скоро попаду.
— Пусть придут нотариусы, ваше величество. Я должна продиктовать свое завещание, пока у меня остаются силы. Прошу вас, поторопите их, время уходит, и ваша мать уже не успевает за ним.
В ожидании нотариусов осматриваюсь вокруг. Забавно разглядывать эти лица. Многие кажутся знакомыми. Люди, столько лет служившие мне верой и правдой. Одних узнаю сразу, других вообще не узнаю. Меня всегда окружало столько народу… теперь их всех не упомнишь. Некоторые лица знакомы, а имена ускользают из памяти. А все остальные, незнакомые, кто они? Родственники и друзья моих фрейлин, пришедшие, чтобы присутствовать при кончине старой королевы. Отчего-то всем непременно хочется посмотреть, как она умирает. Почему бы им не уйти и не оставить меня в покое? Хочу тишины. Как было бы хорошо остаться наедине с сыном. Будь он проклят, этот церемониал, обязывающий нас, монархов, постоянно жить в окружении толпы. Кто все эти люди? Какие-нибудь шпионы, конечно, затем несколько особ, рекомендованных ко двору… Все хотят быть поближе к их величествам. Несчастные глупцы. Разве я сейчас такая уж важная персона? Они что, не понимают, что я просто умирающая старуха? Чего они от меня ждут?
В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Исторический роман знаменитого канадца Марка Фруткина переносит читателей в далекий XVIIвек. Жители итальянской Кремоны боготворят священника Фабрицио Камбьяти и искренне считают его чудотворцем. С чудом, однако, сталкивается сам Фабрицио: при помощи новейшего изобретения — телескопа — он неожиданно видит не только комету в ночном небе, но и события будущего на земле. А в будущем, спустя почти сто лет, в город прибудет иезуит Микеле Аркенти, чтобы, покопавшись в жизни усопшего Фабрицио, решить, достоин ли тот называться святым.
Кэтрин Джинкс живет то в Австралии, то в Канаде, но всю свою жизнь увлеченно изучает Средневековье, эпоху Крестовых походов и великих рыцарских орденов, рвавшихся к власти в Европе и Азии. Об этой эпохе она пишет и свои книги, пользующиеся неизменным успехом в англоязычном мире. Новый роман Джинкс переносит нас во Францию XIV века, в годы, когда католическая церковь ведет войну на уничтожение с еретиками-альбигойцами. Движение альбигойцев или катаров, отвергавших церковную иерархию и папство, охватило, начиная с XII века, всю южную Францию, увлекая и знать, и простолюдинов.
Детективы англичанки Сары Дюнан, среди которых вышедшие в «Иностранке» романы «Ножом по сердцу», «Родимые пятна», «На грани», хорошо известны в России. Так же как и ее захватывающий исторический триллер «Рождение Венеры». Новая книга Дюнан вновь переносит нас в далекую эпоху: время и место действия-Италия XVIвека, захват Рима чужеземными войсками, бегство Папы, зверства завоевателей. Прекрасной куртизанке Фьямметте и преданному ей карлику Бучино остается только бежать в родную Венецию, захватив с собою все, что можно унести… В попытках начать жизнь заново Фьямметта вынуждена разгадать множество загадок.
Изучая кровавую эпоху Тюдоров, англичанка Элисон Уир до недавнего времени публиковала имевшие огромный читательский успех жизнеописания королей и претендентов на британский престол. Неожиданно сменив жанр, Уир написала блестящий исторический роман о загадочной леди Джейн Грей, надевшей британскую корону почти случайно. Шестнадцатилетней Джейн совершенно безразлично ее близкое родство с королевской семьей. Она не сомневается в правах на престол Марии Тюдор и мечтает лишь об уединенной жизни в окружении любимых книг.