Заговор королевы - [61]

Антуан целыми днями не находил себе места от беспокойства. Это крошечное создание — его дочь? Если да, то почему ее мать ничего не сказала ему? В ее распоряжении было целых девять месяцев. Антуан де Салу тогда не слишком интересовался своим возможным отцовством, считая молчание камеристки красноречивым ответом на этот вопрос. С чего бы ей молчать, если виновник — он? Только после известия о смерти бедняжки он всерьез задумался над этим. К кому обратиться по столь деликатному поводу? Кто мог знать об их связи, если сам Антуан скрывал ее от своих товарищей? Он не знал, откровенничала ли Тинелла с кем-нибудь, были ли у нее друзья или близкие родственники. Бедная девушка унесла свою тайну в могилу, оставив Антуана всю жизнь мучиться неразрешенным вопросом.

Для очистки совести он однажды воспользовался возможностью поболтать с одной из камеристок королевы и попытался выспросить у нее, не известно ли ей что-нибудь об отце малышки.

— Нет, — ответила девушка, — мы ничего не знаем. Тинелла никогда ни с кем из нас не говорила по душам.

— Но у тебя есть какие-нибудь предположения? — настаивал Антуан, тщетно пытаясь избавиться от своих сомнений.

— Ни единого, — твердо заявила девушка. — Мы даже не знали, что у Тинеллы был возлюбленный. Она была такая скрытная, никогда ничего не рассказывала. Ревностно оберегала свои секреты. И доверяла только одному человеку — королеве. Но мы не думаем, чтобы ее величество что-то знала, иначе она давно призвала бы виновника к ответу. Хотя бы для того, чтобы у этого несчастного создания был отец.

Антуан де Салу пришел в ужас и прекратил расспросы, чтобы не возбуждать подозрений. Если ее величеству известно о сердечных делах камеристки, то пусть уж все остается как есть. Но с тех пор он следил за каждым шагом малышки. Он радовался, видя, что королева неустанно заботится о ее воспитании и взяла девочку к себе, как только та подросла. И хотя сам ничего не мог для нее сделать, но с гордостью следил за успехами своей «подопечной», как он про себя называл дочь Тинеллы.

Случайно встречаясь с ней, он всякий раз пытался уловить в ее внешности, в овале лица, форме носа и полных губ что-нибудь, чем-то напоминающее его собственные черты. Что-нибудь, что позволило бы ему избавиться от разъедающих душу сомнений. Но ничего особенного он не видел. Если Екатерина — так окрестили девочку по воле королевы — и была его дочерью, то от отца она ничего не унаследовала. Она была похожа на мать, только гораздо красивее и изящнее. И лишь одна деталь не давала сомнениям развеяться полностью. В то время как у ее матери волосы были иссиня-черные, Тинелла была русая. Темно-русая, в точности как капитан Салу.

Ее таинственное исчезновение встревожило не только королеву. Он сам беспокоился не меньше. Поэтому, кто бы там ни был ее отцом, он рьяно взялся за ее поиски. Но пока что они не увенчались успехом. Тинелла как сквозь землю провалилась.

27

Воскресенье, 24 августа, 00.10.

Лувр. Рабочий кабинет королевы-матери

Екатерина собрала в своем кабинете самых близких сподвижников, тех самых, что участвовали утром в совете. Отсутствовал лишь один — тот, кто был сегодня арестован по обвинению в государственной измене и кого как раз в это время пытали в королевской тюрьме. На душе у королевы было неспокойно. Успел ли предатель сообщить ее врагам какие-либо подробности, которые помогут им избежать кары? Скоро она узнает об этом. Екатерина потребовала немедленного доклада, как только будет получено признание, причем полное и искреннее, а не состряпанное наспех чересчур ретивыми тюремщиками, как это обычно бывает. Зная, что ртменить уже ничего невозможно, королева все же не хотела лишний раз рисковать. Залогом спасения ее плана станет перенесение начала действий на полтора часа вперед. Противник, пусть и осведомленный о ее намерениях, не ждет столь внезапного удара. В этом преимущество единоличной власти. Ей не нужно спрашивать ничьего одобрения, даже своего сына, короля. Она сама принимает решения. Екатерина надеялась, что все пройдет согласно предусмотренному плану. Слишком многое поставлено на карту. Поэтому она созвала своих верных соратников, считая, что разумнее держать их под рукой.

К тому же ей не давала покоя недавняя измена. Гнев Екатерины еще не остыл. Никому нельзя верить. Если в ряды ее сподвижников затесался еще один предатель, его легче будет выявить, коль скоро все они будут у нее на виду.

Как только советники прибыли во дворец, их провели в кабинет королевы. Она встретила их стоя, прямая и несгибаемая. На ней был ее обычный вдовий наряд, ничем не отличающийся от тех, что она носила в течение тридцати лет после того, как муж погиб на турнире. Из украшений — только любимое жемчужное ожерелье. Сегодня ночью она надела самое красивое, из жемчужин необыкновенной величины и чистоты. Подарок дяди, папы Климента VII, в день ее венчания. Екатерина верила, что оно приносит удачу. А этой ночью она понадобится.

Лицо королевы было сурово и непроницаемо. Напряженная до предела, она умело скрывала это. Непревзойденная мастерица по части притворства, она прилагала нечеловеческие усилия, чтобы подавить в себе злость и отчаяние перед лицом предательства, с которым ей никак не удавалось смириться, и тревогу за исход дела. Королеву одолевали сомнения. Правильно ли она поступила, согласившись на такую резню? Правильно ли она оценила степень риска и последствия? Она хотела, чтобы советники подтвердили, что ею найден наилучший выход из положения. Ну а если что-то пойдет не так, она сможет обрушить на них свой гнев. Поэтому-то она и пожелала, чтобы они были рядом. Заметив их малейшее колебание, она откажется от плана. По крайней мере, иллюзия, что она может это сделать, действовала на нее успокаивающе.