Заговор князей - [18]

Князь мирно дремал в седле, когда его дернул за стремя оруженосец Ваня и звонко крикнул:

— Гляди, князь, никак на карету напали!

Князь мгновенно встряхнулся и, глянув из-под руки вдаль, увидел странную картину.

Карета княгини стояла, сильно наклонившись вперед, словно пьющая из лужи курица, трое рослых молодцев вязали двух растерянных мужиков и кучера, а молодой человек с длинными черными волосами и в белоснежной кружевной рубахе весело смеялся, уклоняясь от ударов веером, которые яростно наносила ему старая княгиня, не желавшая выходить из кареты, откуда ее все пытался вытащить молодой человек.

Князя Ивана очень удивила малочисленность нападавших, а также то, что они были без оружия — по крайней мере, так казалось издалека — но, зная о всевозможных хитростях, можно было предположить, что основная часть разбойников причем, даже, вполне возможно, вооруженных, находилась в лесной засаде рядом, а потому пренебрегать опасностью было бы неразумно, и князь Иван, привычным усилием немедленно подавил мгновенно вспыхнувший в его душе дикий страх, и принял решение дать лесным негодяям самый решительный отпор.

— К оружию! — Скомандовал он своим воинам — К бою готовсь! — и привычно подняв руку, негромко сказал Ване — Мое копье!

Ваня подал князю старинное тяжелое рыцарское копье и, взяв его наперевес, чуть вверх острием, князь Иван громко, как на поле боя, крикнул:

— Вперед! За мной!

Услышав глухой и грозный рокот копыт, Макс обернулся и застыл, пораженный увиденным.

Словно сквозь пыль времен прямо из прошлого столетия мчался на него отряд до зубов вооруженной конницы во главе с рыцарем в ослепительно блестящих на солнце доспехах с опущенным забралом и копьем наперевес.

— Я сплю, что ли? — ущипнул себя Макс. — Господи, да что же это такое? Неужели крестоносцы? Ребята, бросай все и в лес — живо, пока целы! Пропади оно пропадом, это приданное! Бегом!

И Макс фон Карлофф, называющий себя принцем Богемским и внебрачным сыном великого короля Карла, позорно бежал с поля боя, быстро скрывшись со своими тремя людьми в глухих зарослях леса.

Когда князь Иван на всем скаку остановил коня у кареты, нападающих давно и след простыл, преследовать их в лесу не было никакой возможности, и, стало быть, ожидаемого боя не предвидится. Князь снял шлем, спешился и первое, что он услышал, был заливистый как колокольчик девичий хохот.

— Браво, князь, браво, браво, браво! — хлопая в ладоши, и подпрыгивая, как девочка, говорила княжна Анна, выпорхнувшая из кареты навстречу спасителю, как только опасность миновала. Потом она посерьезнела и растроганно произнесла:

— Нет, правда, князь, ты был великолепен! Я и матушка сердечно благодарим тебя за наше спасение. — Она кокетливо протянула ему руку для поцелуя. — Скажи, чем я могу отблагодарить тебя?

Князь Иван смущенно, опустился на одно колено и осторожно поцеловал маленькую нежную ручку.

— Если бы я давно уже не был женат на другой Анне, я просил бы тебя стать дамой моего сердца, княжна — Но раз это невозможно, прошу лишь об одной маленькой услуге. Вспомни об этом дне, когда меня не станет, и принеси на мою могилу букетик полевых цветов. Мне будет легче умирать с мыслью, что я совершил хоть один добрый поступок в своей жизни и обо мне кто-то помнит — я, ведь, на самом деле, очень одинок в этом мире, — с внезапной и удивительной для него самого открытостью признался вдруг князь Ольшанский.

— Какая странная фантазия, — на секунду помрачнела княжна Анна, но тут же снова рассмеялась — Желаю тебе долгой жизни, князь, но если случится так, что ты умрешь, а я еще буду жива — клянусь, что выполню твою просьбу.

— Да, князь, дорогой, не будем говорить о печальном, — подхватила выбравшаяся из кареты старая княгиня, — Благодарю тебя за помощь и.… Господи, ты только посмотри, что эти негодяи сделали с моей повозкой!

Для того, чтобы остановить карету, разбойники заранее выкопали поперек дороги довольно глубокую канаву, засыпав ее легкими желтыми листьями, так что она стала совершенно не видна, а, провалившись в нее, передняя ось кареты сломалась, колеса разъехались, и теперь старая колымага стала вовсе непригодной для путешествия.

— Пресвятая Богородица! — запричитала княгиня. — Что же мы теперь будем делать?!

— Княгиня, — учтиво сказал князь Иван, — мы находимся всего в нескольких верстах от замка Горваль, куда я направлялся, намереваясь навестить моего братца, и, стало быть, твоего троюродного племянника князя Федора Бельского. Будучи с ним в добрых отношениях я позволю себе от его имени пригласить вас с княжной погостить в замке Федора, до тех пор, пока его слуги не починят карету.

— Ну что ж, пожалуй, у нас нет другого выхода, — милостиво согласилась княгиня Юлиана.

— Конечно, тетушка, тем более что, — тут Иван склонился к уху старой княгини, и сказал шепотом, чтобы не слышала княжна, — тем более, что Федор, в отличие от меня, холост, а к тому же красив, богат и вообще один из самых блестящих женихов Великого Литовского княжества…

Один из самых блестящих женихов Великого Литовского княжества нежно поцеловал пухлые, почти детские губки Марьи, и прошептал ей на ухо: