Заговор графа Милорадовича - [37]

Названы Якушкиным и лица, которых царь опасался более всего — они составляли круг действительно влиятельных сановников, обладавших реальной властью и в принципе способных играть ведущие роли при государственном перевороте, что, разумеется, нисколько не соответствовало служебному положению всяких якушкиных или муравьевых.

Не названы по именам мелкие сошки, подвергавшиеся преследованиям вплоть до изъятия бумаг, но легко сообразить, кем они могли быть: царь не трогал заговорщиков, боясь спугнуть раньше времени — до открытия их опасных планов и намерений; не мог он подвергать арестам и преследованиям и сановников, не имея на руках доказательств их измены (ведь Александр I не был Сталиным, а царская Россия — Советским Союзом!), но зато усиленно искал материальные доказательства связи между идеологами заговора и его возможными руководителями и исполнителями. Именно в попытках их обнаружить и сбивались с ног агенты полиции, хватая предполагаемых связников!

Александр не мог поверить, что истинные заговорщики — те самые трепачи, которые только будоражат общественное мнение, а сами, конечно, не только не способны ни на какие перевороты, но и, положа руку на сердце, вовсе ничего не собираются предпринимать!

Отсутствие сведений о реальном механизме заговора все более настораживало подозрительного Александра — ведь он не был дилетантом, и сам обладал опытом, полученным не понаслышке. Наиболее вероятно, что именно с этим связаны упоминавшиеся выше ликвидация Министерства полиции и увольнение его министра в 1819 году — ведь они не сумели выявить такие подробности заговора, какие волновали Александра!

Состояние неопределенности заставляло его искать страховку — и он ее нашел!

Политический анализ, несомненно сделанный царем, был безукорозненно логичен. Притом Александр I, при всей его прогрессивности и образованности, был все-таки продуктом прежней эпохи, когда заговорщики, претендующие на захват власти, должны были прежде всего озаботиться подысканием собственного претендента на престол. Разумеется, и в 1825 году, и вплоть до начала XX века политическая реальность сохраняла это требование в качестве необходимого условия успеха. Однако дух свободы, занесенный в Россию, породил и мечтания о полном преобразовании политической системы — надежный собственный монарх уже не казался заговорщикам обязательным элементом. Александр, мысливший чисто иерархическими категориями, не расценивал всерьез республиканские стремления и недооценивал самоуверенную наглость этих храбрых портняжек.

С одной стороны, царь был прав, а сюжет 14 декабря 1825 года доказал правоту его анализа: солдат удалось поднять на мятеж исключительно лозунгом защиты прав якобы законного наследника престола, а вся ситуация, сделавшая это возможным, была создана именно одним из тех влиятельных сановников, которых не без оснований опасался Александр — но об этом ниже.

С другой стороны, и Александр, и почти все представители высшей государственной иерархии совершенно не ожидали ничего подобного тому, что случилось 14 декабря, хотя в октябре 1820, как мы расскажем ниже, состоялось достаточно красноречивое предостережение.

В обычных же, так сказать нормальных условиях группа решительных заговорщиков-экстремистов также не была полностью бессильной — она могла самостоятельно совершить террористический акт и опрокинуть всю политическую ситуацию, как это неоднократно происходило в последующем — вопреки марксистской псевдотеории о незначительности роли личности в истории! Характерно, что эту опасность Александр также не недооценивал — и ниже мы остановимся и на этом. Но все же главную угрозу себе он усматривал в старой классической схеме государственного переворота.

В роли заговорщика-наследника ранее пришлось побывать ему самому, а теперь следовало ожидать сговора злоумышленников с его собственным наследником. Вот это следовало пресечь, и это Александру действительно удалось!

Брак самого Александра был несчастливым: бабушка явно поспешила, пытаясь сделать из него полноценного престолонаследника, и женила его пятнадцатилетним на четырнадцатилетней принцессе Баденской. У молодой четы родились две дочери (в 1799 и 1806 гг.), но обе умерли в младенчестве. Наследниками бездетного Александра были, таким образом, его младшие братья.

Константин, который был первым из них, в начале кампании 1812 года командовал гвардией, но был удален с этого поста за интриги против главнокомандующего — Барклая-де-Толли. Александр I сразу после войны поставил Константина на самый горячий пост в империи, назначив командующим польской армией, а фактически — наместником в Варшаве.

Константин по возрасту был лишь чуть моложе старшего брата, но по личным качествам, согласно всеобщему мнению, сильно уступал ему.

Еще Екатерина беспокоилась по поводу необузданного нрава второго внука. В самом начале царствования Александра стала широко известна история, как Константин в Петербурге настойчиво преследовал домогательствами жену француза-ювелира. Будучи отвергнут, он приказал подчиненным гвардейцам похитить и изнасиловать ее — те были рады стараться и затерзали несчастную до смерти.