Заговор Дракона. Тайные хроники - [71]

Сейчас перед ним сидел старый простатик, о чем свидетельствовали мокрые штаны Бэ-а-эр-че-ен-ка-о. Он был жалок, очень жалок, предельно жалок, но Божко никогда не жалел вампиров. Пусть он старый простатик, которому постоянно нужно в туалет, жалкий старик, влюбленный в собаку, окоченевший труп которой лежал рядом. Все равно – это вампир. Черная дыра – самая главная и ненавидимая, самая первая, которую он увидел. Которая забрала жизни его близких людей и превратила его жизнь в ад. Его красные в прожилках глаза были выпучены, как гнилые сливы. Он был ужасен, этот постаревший дьявол. Безумный старик, познавший собственное ничтожество. Но это был все тот же Бэ-а-эр-че-ен-ка-о, который когда-то напутствовал его словами: смерть ходит где-то рядом. Он тот же! Этот смершевец стал для маленького Михайло настоящим учителем, показавшим всю жестокость бытия. Всю жестокость, которая была зажата в страшном созвучии: Бэ-а-эр-че-ен-ка-о. Учитель, перед ним сидел учитель, который однажды научил его ненавидеть.

Слепой полковник Михайло Божко напряженно думал. Жизнь Бэ-а-эр-че-ен-ка-о отныне была в его руках. За него сейчас не будут ручаться ни русские, ни мистер Терион. Он мог отправить его в Биелу Маглу, где бы вампиру подыскали подходящий гроб, в дальнем или ближнем гроте – как он решит. Божко мог убить его сейчас, мог отомстить за своих родных. Ведь так: он же сам учил его, этот Бэ-а-эр-че-ен-ка-о: смерть всегда ходит где-то рядом. Ведь это касалось и его смерти – смерти вампира. И теперь эта смерть была для него заключена в пяти буквах кириллицы: Бэ-о-жэ-ка-о. Он теперь стал для него богом смерти, который пришел по его душу, чтобы отправить ее прямо в ад. На лбу полковника выступили капли пота – он напряженно думал, как ему поступить.

Божко смотрел на черную дыру… Она пульсировала красным и оранжевым, что было нетипично для вампиров. Она пульсировала, как в агонии, и казалось, что он даже видит в ней буквы, как цветы. Ужасные ядовитые сорняки, на эти цветы никогда не сядет не то что пчела, но даже муха. Цветы-буквы, оранжевые и ядовитые: Гэ-а-бэ-эр-и-эл-эл-а-а-а-а-а. Последняя буква «а» прорастала в целое поле этих ядовитых букв-цветов, как бесконечный и яростный стон. Черная дыра стонала, она изнемогала. Ее состояние было хуже, чем смерть, в которой еще есть покой.

Наконец Божко обратился к вампиру:

– Я запомнил твою фамилию: Бэ-а-эр-че-ен-ка-о. – Божко произнес ее медленно и по буквам. – Ты оказался прав – она не раз виделась и слышалась мне в ночных кошмарах.

Вампир легонько шелохнулся. Что-то пробудилось в этой пустыне отчаяния. Он поднял глаза на полковника – выпученные, похожие на гнилые сливы глаза. Эти глаза абсолютно ничего не выражали, только гниль, мрак, прах, как у абсолютно опустившихся людей.

Черная дыра содрогнулась, как агонизирующее животное, пробужденное перед самой смертью, разозленное, что ей не дают умереть. Но Бэ-а-эр-че-ен-ка-о что-то понял. Он пробудился осознанно. Он что-то вспомнил. В кровавой бочке преступлений и убийств он выловил какое-то давнее воспоминание: Гаврила… хлопчик… слепенький хлопчик… лежащий на полу украинской хаты старичок в луже крови… Смерш… Западная Украина… крылышки гуся… Запомни мою фамилию, хлопчик, она еще всплывет в твоих ночных кошмарах… Вампир с удивлением посмотрел на Божко и удивленно спросил по-русски:

– Так это ты?!

Полковник понял, что узнан. Наконец-то встретились две смерти, два принципа, два непримиримых мировоззрения.

– Да, это я… Смерть всегда ходит где-то рядом. Так ты мне однажды сказал?! – Сердце Божко застучало в гневе. Но это был спокойный гнев, как море, как океан. В любой момент он мог поглотить Бэ-а-эр-че-ен-ка-о, унести его на дно Марианской впадины на съедение глубоководным рыбам. Власть полковника над вампиром была безмерной, он был почти Богом для вампира. Почти Богом… Присутствующие не понимали, о чем тут идет речь, но даже до них доходило, что здесь происходит какая-то важная драма. Что в этом бункере развяжется узел, который был завязан очень давно…

…Барченко улыбнулся, облизав пересохшие губы. Он не считал, что Божко был для него почти Богом… Скорее наоборот!

– Я рад, что именно ты убьешь меня. Вообще-то меня убить не так-то и просто, хлопчик. – Его голос был хриплым и омерзительным, как Габриелла.

Всем, кто находился в бункере, захотелось разом навалиться и убить этого наглого вампира. Покончить с ним! Он, казалось, лишь наслаждался этим всеобщим презрением и гневом. Голос продолжал омерзительно хрипеть:

– Для этого убийства нужен специалист. Это ведь будет не простое убийство, правда? И я создал тебя для того, чтобы ты убил меня сейчас, когда мне это так необходимо. Ха-ха! – Бэ-а-эр-че-ен-ка-о хрипло рассмеялся. – Смерть ходит где-то рядом! Да, это так! Много раз я представлял, как это будет происходить. Моя личная смерть. Но я даже и не представлял, что моя жизнь будет так логически выверена, от начала до конца. Разум вампиров способен программировать будущее, задавать алгоритм. Мне уже незачем жить, хлопчик. – Бэ-а-эр-че-ен-ка-о был искренен. Во всяком случае, у слепого Божко не создалось впечатления, что он лгал. А полковник верил своему впечатлению, своей интуиции. Ведь она была даром от Бога. Эти членораздельные хрипы из глотки вампира отражали его искренность. Он и вправду хотел умереть…