Заговор богов - [32]

– Почему же эти бездушные люди не выдают нам парашюты? – жалобно восклицала пассажирка.

Парень и в этой области оказался подкован. Парашюты, конечно, можно раздать, но толку не будет. На взлете и посадке парашют не поможет. Во время полета не успеете надеть. А если успели, то из-за разницы давлений не сможете открыть люк. А если открыли, то скорость самолета не позволит совершить прыжок. Вас уже встречает пресловутый закон Бернулли, согласно которому прыгуна притянет обратно к фюзеляжу, а это посильнее, чем попасть под несущийся поезд.

– Какие ужасы рассказывает этот невменяемый человек, – шептала Криста, сжимая локоть Анджея. – Неужели никакой надежды спастись? А я всю жизнь летаю и как-то не задумывалась… Может, водки закажем?

Раковский смотрел на выразительное личико девушки и не мог понять, то ли она притворяется ранимой, то ли стала такой, едва слетел флер удали и отваги. Хлопали ресницы, накрашенные тушью. Шмыгал носик. Глазки – как у продавщицы фруктов с картины Мурильо, которая пересчитывает жалкие монетки, вырученные за товар. Красного бантика в волосах не хватает. На виске царапина (завуалированная локоном), глубокий порез на ладони, обретенный в ходе прыжка на усыпанный стеклом подоконник…

– Молчишь? – вздохнула Криста, укладывая ему на плечо голову. – Ты сегодня разговорчивый. Жалеешь, что взял меня с собой?

Они всегда одинаковы. Если женщинам недостает внимания, они достают мужчину.

– Думу думаю, – отделался дежурной фразой Анджей. – Ты не знаешь, где в Каире улица Аль-Равиль?

– Понятия не имею… В путеводителе сказано, что в Каире проживают не то десять, не то двадцать миллионов человек, представь, как много там улиц… А еще я читала, что белым женщинам, если их не сопровождает взвод спецназа, лучше не ходить по улицам арабских государств, даже если эти государства относительно светские…

– Что верно, то верно, – согласился Анджей. – С равноправием в арабском мире большие проблемы. Вашего брата за людей не считают, норовят в паранджу упаковать, камнями побить, и даже в правосудии свидетельство одного мужчины приравнивается к свидетельству двух женщин…

«По непроверенным данным, Предок и Обезьяна выставлены в Музее изобразительных искусств на улице Аль-Равиль, – просвещал в ходе «технической» беседы Ангерлинк. – Информация закрытая. Сомневаюсь, что сотрудники музея понимают, с кем связались. Об этом знаем только я и… Ружана. Ваша задача – убедиться, соответствует ли информация действительности. Убедиться осторожно, не привлекая внимания…»

Раковский неслышно (и незаметно) поцеловал ее в висок. Покосился по сторонам, не видит ли кто? Времена тяжелые – недавно в самолете одной из западных авиакомпаний мужчина с женщиной решили заняться неприличными ласками. Вернее, занималась женщина, а мужчина при этом самодовольно улыбался. Проходящая мимо стюардесса сделала пассажирам замечание, что в полете следует вести себя прилично, на что мужчина ей грубо ответил. По прибытии самолета на борт поднялась полиция, и горе-любовников отправили в кутузку. Оказалось, что грубость по отношению к стюардессе приравнивается к теракту, мужчине грозит двадцать лет за терроризм, а партнерше чуть поменьше – за соучастие…

Последние часы в Праге были апофеозом потребительства. Четыре часа на здоровый сон в глубине лесопарковой зоны. Водные процедуры под водопроводным фонтанчиком. Поход в парикмахерскую, маникюр в дамском салоне, где работница с удивлением выковыривала грязь из-под очаровательных ноготков. Целенаправленный шопинг – одежда, обувь, зубные щетки… Деньги с кредитки тайной организации текли, как вода из худого крана. Разнашивать новые туфли пришлось в сквере – девушка ковыляла по дорожкам, косясь на удивленных отдыхающих, и не могла взять в толк, каким образом красота спасет мир, если она требует столько жертв? Потом ее пробило на пляжные аксессуары. Шляпка, очки, зонтик, пляжная сумка, купальник. «Он безумно тебе идет, – уверял Анджей, – особенно полное отсутствие ткани на попе. Но в Каире отсутствуют приличные пляжи. Ты же не хочешь купаться в зловонном Ниле?» – «Но мы поедем в Хургаду! – делала Криста большие глаза. – Обратный рейс 25-го, чем мы будем заниматься три дня в бесконечном пыльном городе?»

Африка неумолимо приближалась. В Каире – послеобеденное время. Небо – пронзительно-голубое, бездонное. Сухой, горячий воздух. Тридцать по Цельсию. «Холодновато сегодня», – сетовал кто-то из пассажиров. Пятьсот долларов он разменял в порту. Рассовав по карманам стопку египетских фунтов (их почему-то называли здесь египетскими лирами) с изображением воина на колеснице, Анджей решительно потянул оробевшую Кристу на таможенный досмотр…

Люди Ангерлинка недаром ели свой хлеб. На оформление визы у офицера с похотливыми глазами ушло пятнадцать минут. Он дважды с кем-то созванивался. Добро пожаловать в Арабскую Республику Египет… «Только без приключений», – умолял Анджей, размашисто шагая на стоянку такси. Он тертый калач, сумеет выбрать таксиста с относительно честным лицом и знанием английского…

Старенький «Пежо» лавировал в потоке машин. Услышав словосочетание «десять долларов», плотный мужчина с роскошными усами переспросил, действительно ли им надо в Каир, а не в Судан. Услышав утвердительный ответ, выплюнул сигарету и потащил щедрых иностранцев к машине. Абдуллах был компанейским парнем. Пять лет он возит туристов туда и обратно. Никто еще не жаловался… Автобус с пассажирами, который он обогнал с нарушением всех правил и безжалостно подрезал, чуть не вылетел на встречную полосу. Неожиданно возник полицейский с палочкой, велел остановиться. Вернулся таксист в машину ничуть не удрученный, сказал, что два фунта – не деньги, нормальный размер взятки. И вообще, в Египте взятка – как бы даже не взятка. Давать приходится на каждом шагу, иначе не выживешь. Гудящий, невероятно пыльный город мельтешил за окном, как кинопленка. Проплывали дома в колониальном стиле – «мрачное» английское наследие, пальмы у проезжей части. Ползли машины, оглашая воздух пронзительными гудками. Стройные резные минареты, лабиринты улиц, серые крыши домов. Людской поток на тротуарах – мужчины в белом, женщины с закрытыми лицами, женщины в платках, «обычные» женщины (в Египте шесть миллионов христиан – так называемые копты). Вышагивали верблюды, надменно задрав головы, семенили симпатичные ослики с чехлами на мордах, чтобы не орали. Раковский слышал от кого-то, что ослов в Египте натаскали так, что они самостоятельно останавливаются на красный сигнал светофора…