Заговор Алого Первоцвета - [52]

– Ладно, Жан, – сказал он по-французски, – выходи.

Дверь шкафа растворилась, и из него вышел мальчик.

– Как там маркиз?

– Спит внизу, – ответил паренек. – Я уколол его кольцом, как вы сказали. Он посмотрел на кольцо на левой руке, идентичное тому, что было выдано Финну. – Как это работает?

– Не волнуйся, Жан, ты не поймешь. Ты все сделал очень хорошо. Вот. Он дал мальчику кошелек. – Это для тебя и твоего брата. Смотри, чтобы никто не украл его у тебя. Скоро у меня будет новая работенка для тебя.

– Благодарю вас, месье.

На этом все. А сейчас иди. Позаботься, чтобы никто не видел, как ты уходишь.

9

После прибытия маркиза де Севинье в Англию Алый Первоцвет превратился в навязчивую национальную идею. Лошадь по имени Алый Первоцвет победила в Аскоте. Модистка в Найтсбридже выставила на продажу шляпы à la Алый Первоцвет и вскоре была завалена заказами. Несколько портных стали специализироваться на костюмах и платьях à la Алый Первоцвет, которые, несмотря на свое название, были доступны в широкой гамме цветов. Алые первоцветы носили на лацканах по всей стране, их прикрепляли к шляпкам, использовали в виде корсажей, рисовали на табакерках, изготавливали из шелка и подвешивали к лошадиным уздечкам, подавали в качестве гарнира для самых разнообразных блюд, вышивали на бархатных тапочках, халатах, куртках и носовых платочках. Казалось, все англичане только и думали об Алом Первоцвете, а больше всех – ненастоящий сэр Перси Блейкни.

Мангуст доставил маркиза в хижину отца Бланшара, высадив аристократа на гребне дороги Святого Мартина и направив его по тропинке к коттеджу. Дворянин выглядел слегка потрепанным, он был дезориентирован, и у него кружилась голова, как и у всех других перед ним. Он приписывал эффект «сонному лекарству», которое ему дали, якобы для того, чтобы он не знал, как его вывезли из Парижа. Тем не менее, и Финн, и Лукас знали, что то, что он чувствовал, было не последействием препарата, а эффектом от перемещения с помощью хроноплаты.

Финн ободрился, узнав, что маркиза доставили в коттедж, так как хижина не фигурировала для них в качестве укрытия до тех пор, пока Эндрю Ффаулкс не снял ее вскоре после их прибытия во Францию. Очевидно, это означало, что Мангуст знал об их планах, и поэтому должен был принять облик одного из членов лиги. Тем не менее, он обошел их попытки разоблачить его путем выманивая некоторых людей из тех мест, где им следовало находиться. Незадолго до того, как они должны были покинуть Париж, Уилберфорс и Барретт получили записку, подписанную красным цветком, в которой им было дано указание покинуть город по отдельности ради большей безопасности и встретиться в коттедже Бланшара у дороги Святого Мартина. Финн вспомнил, что они выходили купить вина в ожидании прибытия маркиза, а это означало, что один из них легко мог устроить так, чтобы Жан забрал аристократа, а затем доставил его в хижину отца Бланшара. Родни Мур и братья Бирн тоже разделялись. Ффаулкс получил записку, аналогичную той, что была отправлена Барретту и Уилберфорсу. Он нашел ее в своей комнате вскоре после того, как Финн и Лукас уехали в Париж. В ней сообщалось об изменении планов по той причине, что у французов «шпионы повсюду», и лучше всего продолжать менять планы в последнюю минуту, чтобы избежать разоблачения. У Ффаулкса не возникло ни малейших сомнений, и он тщательно выполнил все содержащиеся в записке инструкции. Он приказал братьям Бирн оставаться в коттедже и послал Родни Мура наблюдать за дорогой Святого Мартина, где тот должен был подождать проезда старой женщины на фермерской повозке, а затем посмотреть, не следует ли кто-нибудь за нею. Очевидно, что «старуха» была бы замаскировавшимся «Первоцветом».

– Он может быть Муром или Барреттом, или Уилберфорсом, – сказал Финн. – Вполне возможно, что он может оказаться одним из тех, кто остался в Лондоне. Ничто не могло помешать ему обнаружить группу в Кале и проследить за Ффаулксом или одним из них до хижины. После чего он мог бы сесть на хвост Уилберфорсу и Барретту. Есть множество способов, которыми он мог бы справиться с этим.

– По крайней мере, мы знаем, что можем исключить братьев Бирн, – сказал Лукас. – Они были вместе все время.

– Меня это начинает реально раздражать, – сказал Финн. – Я чувствую себя обманщиком.

– Ты и есть обманщик, – сказал Лукас, улыбаясь.

– Это не то, что я имею в виду. Дело в том, что я, то есть Блейкни, должен был быть Первоцветом, но я, то есть он, никого не спас!

– И что с того?

– То, что единственным достоинством и оправданием Блейкни было то, что он только выглядел идиотом, в то время как в действительности он был Первоцветом. Я же только выгляжу как Первоцвет, будучи идиотом в реальности.

– Что за хрень ты несешь? – сказал Лукас.

Финн вздохнул.

– Я не знаю. Все это просто смешно. Посмотри на нас – сидим здесь, как пара стариков на скамейке в парке. Для полноты картинки не хватает хлебных крошек и стаи голубей. Мы говорим об убийстве Мангуста, потому что он угрожает этому заданию, но что он на самом деле сделал такого ужасного? Он выполнил за нас всю работу и брал на себя большую часть риска. У меня такое чувство, что мы должны его благодарить!