Заговор Алого Первоцвета - [36]

– Аллендейл захотел узнать, почему Мангуста исключили из реестра персонала, годного к выполнению полевых заданий. Дарроу немного напрягся по этому поводу, но сказал, что все это есть в деле, и он удивлен, что Аллендейл спрашивает об этом. Причина, по которой он должен был спросить, как оказалось, состояла в том, что Мангуст изменил записи. Ему удалось перевести себя из отдела оценки, а затем отправить в отпуск по болезни, чтобы его не искали. Дальше – представьте себе – он подделал жетоны отправки на имя лейтенанта Василия Рюрика. Реальный наблюдатель лейтенант Рюрик находится в отпуске по болезни, оправляясь от ран, полученных при исполнении служебных обязанностей во время арбитражного разбирательства в XX веке. У Мангуста был доступ к его делу, когда он находился в отделе оценки. Он присвоил личность Рюрика, реквизировал хроноплату для выполнения обязанностей наблюдателя в войне Первой коалиции, перенесся во времени и сразу исчез.

Финн кивнул.

– Он заблокировал функции отслеживания на плате, прибыл сюда и доложился Фицрою как Карнен. Фицрой, естественно, провел для него полный брифинг по статусу задания.

– Надо отдать ему должное, у парня стальные нервы. Он появился прошлой ночью.

– Ты его видел? – спросил Лукас.

– Не совсем. Мне доставили записку, в которой он назначил мне встречу в лабиринте в час ночи.

– Почему ты не сказал мне? – перебила Андре.

– Потому что ты пошла прислуживать Маргерит, и именно там я хотел тебя видеть. Насколько я знаю, записка была просто уловкой, чтобы выманить меня из дома. Я жалею, что не сообщил тебе, но уже поздно плакать об этом. Я так и не увидел Мангуста. Мы говорили, но его не было видно. Мне удалось подобраться достаточно близко, чтобы достать его сквозь изгородь шпагой из трости, но похоже, я его только поцарапал. Он побежал, и я попытался догнать, но он успел поменять урны, и к тому времени, как я нашел выход из этого долбаного лабиринта, его след уже давно простыл. Я должен был запомнить последовательность поворотов, – сказал он Лукасу.

– Ты должен был мне сказать мне, – сказала сердито Андре. – Я могла бы ждать на выходе из лабиринта. Ты позволил ему уйти только потому, что не доверял мне достаточно, чтобы…

– Уверен, что ты ошибаешься, – сказал Лукас. – Тем не менее, это было не очень умно, Финн. А если предположить, что мы ошиблись насчет него, и он собирался играть честно?

Финн покачал головой.

– Он сказал мне, что это не так. Кроме того, если он собирался играть честно, почему он не показался? Нет, когда он увидел, что я не купился на его историю, он ясно дал понять, что действует сам по себе. Он знал, что я послал тебя к Фицрою. Он сказал, что видел тебя с ним в Париже.

– Чего он добивается? – спросил Лукас. – Он что-нибудь говорил о том, почему он это сделал?

– Из того, что он сказал, – ответил Финн, – у меня сложилось впечатление, что для него это какая-то последняя возможность оторваться. Он понимает, что уткнулся в тупик в оценке и вместо того, чтобы сходить с ума, сидя целый день за столом, он решил сойти с ума на минусовой стороне. – Финн вздохнул. – Я не знаю, какого черта ему надо. Он собрался что-то доказать… я не знаю.

Лукас покачал головой.

– Если он действительно думает, что ему сойдет с рук то, что он натворил, он безумнее, чем я думал. В любом случае, у нас есть конкретные приказы по его поводу. Мы должны держаться подальше от него, если он не сделает что-то, что активно угрожает корректировке. Не спрашивайте меня, как мы должны это определить, у меня нет ни малейшего представления. Аллендейл посылает команду АВР, которая займется его возвращением. Он ему нужен живым, чтобы сделать из него пример, а заодно узнать, как ему удалось трахнуть делопроизводство. Дарроу тоже в этом замешан, потому что был с ним ласков и не выгнал его из агентства.

– И все из-за того, что кто-то не держит шпионов в узде, – сказал Дилейни. – Я знал, что эта миссия слишком хороша, чтобы быть правдой. Она была слишком легкой.

– По крайней мере, пока, – сказал Лукас. – Скоро она станет немного сложнее. У Фицроя есть приказ для нас. Пришло время Алому Первоцвету наведаться в Париж. Придумай какую-нибудь сказку для Маргерит и свяжись с Ффаулксом и Дьюхерстом. Мы должны убыть сегодня вечером.

– За кем? – спросил Финн.

– Маркизом де Лефортом, – сказал Лукас. – Не очень хороший человек, судя по всему. Обращался с крестьянами так, словно они ниже животных, поэтому они очень хотели бы убить его, когда он стал уязвим.

– Как Блейкни должен его найти? – спросила Андре.

– Это не должно быть слишком сложно, – сказал Лукас. – Лефорт сидит в Бастилии. Его уже судили и приговорили к смерти. – Он безрадостно улыбнулся. – Все, что от нас требуется, это вытащить его.

– Вытащить его из Бастилии? – сказал Финн. – Но как?

– Именно это я спросил у Фицроя, – сказал Лукас. – Его ответ был: «Уверен, вы что-нибудь придумаете. В конце концов, Блейкни же придумал».

Было четыре часа утра, и Финн и Лукас стояли на улице, глядя на северную башню Бастилии. Андре, несмотря на протесты, осталась с Маргерит. Ей это не понравилось, но они дали ей понять, что ее работа так же важна, как и их; возможно, даже важнее. Кто-то должен был присматривать за Маргерит, пока их не было, чтобы убедиться, что Мангуст не попытается ничего предпринять по отношению к ней. Они понятия не имели, чего от него ожидать, и не могли позволить себе рисковать.