Загадочный город - [141]

Задействовав свой политический нюх, Сноркел проанализировал ситуацию. Пока его собственное сопротивление слабело, он успел схватить мегафон и объявить: «Напитки предоставляются с любезного согласия Городского совета!», — после чего устремился за кулисы вслед за прочей публикой.

Одного глотка оказалось достаточно. Ослабленные ароматом воспоминания были полностью стерты вкусом напитка — и спектакль, и гибель Родни Сликстоуна, и явление Зеленого Человека. Все сбросили броню, висевший в воздухе гнев рассеялся, а старые раны перестали болеть. Разочарования, скорбь утраты, безответная любовь и глубочайшие из обид лишались остроты.

Городские жители, мужчины, женщины и дети, катались по траве или раскачивались из стороны в сторону, точно моряки, сбитые с курса летними грезами. На задних рядах Облонг заметил Аггс и Фангина, которые стояли вместе и, казалось, одни не поддавались забытью.

Примерно через два часа владелец похоронного бюро принес мэру отрадное известие:

— По всей видимости, юный Сликстоун отошел в мир иной или до, или во время своего выступления, — сообщил Морс Валетт.

— Какого выступления?

— Он был одет в костюм рыцаря. Полагаю, во всем следует винить нервы. Что касается леди Сликстоун и сэра Веронала, то их нигде не могут найти, и машины на месте нет.

Сноркел провозгласил собственную эпитафию умершему:

— Да, расследовать тут нечего. Несчастный случай, и в такую жару лучше похоронить его побыстрее.

Валетт согласился. «Молот» полностью справился с заданием. И теперь прикатили бочки с «Крепким», а в небе на теплом вечернем ветру развевался вымпел «Души подмастерья».

Зеленый Человек почувствовал, как шагающие корни дерева пересекли прохладный и освежающий ручей, а затем вошли в высокие травы дальнего луга. Солт ощутил присутствие других деревьев, очень древних, а потом и присутствие чего-то еще, едва уловимого, но знакомого. Зеленый Человек вышел на просеку и остановился у белой плиты. Последняя трансформация оказалась мгновенной. Уже созревшие семенные коробочки летнего цветка лопнули, и точка перехода разъединилась с человеком. Субатомные частицы поднялись к небесным вратам в шаре бурлящей энергии. Портал, через который в свое время переместились пузыри, принял энергию и закрылся.

Вначале Солт осмотрел руки. Кожа, кутикулы, ногти — все было как прежде. На одежде и обуви не осталось ни царапины. Вниз от левого плеча разливался уродливый синяк, но никаких более серьезных повреждений молот Родни Сликстоуна ему не нанес. Ветер успел разметать по просеке нехарактерные для этого времени года опавшие листья уникальной формы. И больше от летнего цветка не осталось ничего.

Солт с легкостью устоял перед соблазном испытать белую плиту. Лост Акр остался в прошлом; сейчас его волновали самые основные потребности базового характера — в частности, утоление голода и жажды.

Пошатываясь, он побрел обратно на ярмарку, и тут сзади его окликнул знакомый голос.

— Я искренне верю, что вам все удалось, — произнесла Орелия.

— Природа сама все сделала, — ответил он, а потом понял, что она, судя по всему, прошла через белую плиту, а значит, Лост Акр был спасен.

— Хотите знать, что случилось с сэром Вероналом?

— Не сейчас.

И они вместе отправились на ярмарку.

На закате все принялись рассказывать друг другу свои истории. Братья Полк отнеслись к трагической судьбе своих пузырей по-философски. Не вдаваясь в подробности, Солт с Орелией объяснили, что миссия прошла успешно, и во многом благодаря предоставленному транспорту. Они добавили, что сэр Веронал погиб, получив то, что заслужил, злоупотребляя точкой перехода. Они оприходовали все, что осталось от внушительных запасов Полков.

Настроение омрачил только между делом заданный вопрос Берта:

— А кто-нибудь слышал о Ференсене? Он говорил, что отправится в Акр и, может быть, обратно не вернется.

— Не переживай, — ответил Борис, — Ференсены всегда возвращаются.

Ференсен стоял посреди замерзшего, припорошенного снегом озера. Он уже какое-то время знал, что за ним идут, но только здесь вышел из укрытия. На краю ледяной глади он уловил какое-то движение, но слишком поздно понял, что преследователем был паук Морвал, который уже плел паутину, заманивая его в свои сети. Изрезанное бороздами трещин небо, очевидно, собиралось упасть. Ференсен пробежал по кромке, но липкие нити были повсюду. «Что ж, лучше сразиться с ним на открытом пространстве», — решил он.

Долго ждать не пришлось. Существо вырвалось из зарослей деревьев и бросилось прямо на него. Ференсен встал в стойку и выставил вперед свое самодельное копье. Паук нарезал круги, плюясь ядом и выискивая брешь в его обороне. Тонкая нитка вязкой паутины подцепила лезвие. Чем энергичнее Ференсен тряс оружием, тем больше оно запутывалось. Паук притягивал копье к себе до тех пор, пока Ференсену не осталось ничего другого, кроме как отпустить его. Вторая нитка обмоталась вокруг его колена — Ференсен поскользнулся и упал.

И вдруг в это самое время что-то изменилось в небе: все трещины исчезли, и оно приобрело ярко-синий оттенок. Порыв теплого воздуха обдал Ференсена, как благословение, и какое-то мгновение он наблюдал за тем, как на горизонте сверкнула звезда, возможно, предвещая рассвет. Раздался оглушительный раскат грома: сначала одна протяжная музыкальная нота, а затем череда громких хлопков. Лед растрескался, как серовато-белая мозаика, и снег начал быстро таять.