Загадочные события во Франчесе - [85]

Теперь, когда Кевин установил, что у Глэдис Риз, когда она сделала первое заявление, уже были часы, украденные из Франчеса, и она их вернула сразу же после своего заявления вместе с запиской, которая свидетельствовала об угрызениях совести, он мог перейти к легенде Бетти Кейн. Он разоблачил Розу Глин вместе с ее историей в глазах полиции, и теперь они ей займутся сами.

Когда давать показания пригласили Бернарда Чэдвика, в зале беспокойно задвигались и поднялся недоуменный гул. Этого имени в газетах не было. Какое отношение имеет он к делу? Что он может сказать?

Бернард Чэдвик сказал, что закупает фаянс, фарфор и декоративные изделия из фарфора для оптовой фирмы в Лондоне. Женат, живет с женой в своем доме в Илинге.

— Вам приходится ездить в командировки по делам фирмы? — спросил Кевин.

— Да.

— Были ли вы в марте этого года в Ларборо?

— Да.

— Когда вы были в Ларборо, вы встречались с Бетти Кейн?

— Да.

— Как вы с ней познакомились?

— Она меня подцепила.

Зал суда тут же дружно выразил свой протест. Несмотря на подорванную репутацию Розы Глин и ее сообщницы, Бетти Кейн оставалась священной и неприкосновенной. О Бетти Кейн, которая так похожа на святую Бернадетту, нельзя отзываться так неуважительно.

Судья упрекнул публику за эту невольную демонстрацию, но также упрекнул и свидетеля. Он заметил, что тот выражается не совсем ясно, и попросил свидетеля, давая показания, придерживаться стандартного языка.

— Будьте любезны, скажите суду, как вы с ней познакомились? — спросил Кевин.

— Я как-то зашел в гостиную отеля «Мидленд» выпить чаю, и она… со мной заговорила. Она там пила чай.

— Одна?

— Да, одна.

— А может, это вы заговорили с ней первым?

— Да я ее вообще не заметил.

— Как же она обратила на себя ваше внимание?

— Она улыбнулась, я тоже улыбнулся и продолжал разбираться с бумагами. Я был занят. Потом она со мной заговорила. Спросила, что это за бумаги, и все такое прочее.

— Так вы и познакомились?

— Да. Она сказала, что собирается в кино и не пойду ли я с ней. У меня на этот день с делами было покончено, она премилая крошка, вот я и согласился, раз ей так хотелось. В результате на следующий день мы с ней встретились и поехали на машине за город.

— Вы хотите сказать по делам?

— Да. Она приходила, мы вместе ехали, потом обедали где-нибудь за городом, и она возвращалась к тетке.

— Она вам говорила о своей семье?

— Да, говорила, что дома ей очень плохо, никому до нее нет дела. Она часто жаловалась на других, но я ее не очень слушал. На мой взгляд, вид у нее был клевый.

— Какой?

— Она выглядела как девушка из обеспеченной семьи, ваша честь.

— Да? — сказал Кевин. — И как долго продолжалась эта идиллия в Ларборо?

— Оказалось, что мы уезжали из Ларборо в один и тот же день. Она возвращалась домой, потому что кончились каникулы (она и так их растянула, чтобы разъезжать со мной), а мне было пора лететь в Копенгаген по делу. Тут она заявила, что домой не собирается, и попросила взять ее с собой. Я сказал, так не пойдет. Я, конечно, уже не считал, что она невинное дитя, какой мне показалась в гостиной «Мидленда» — к этому времени я ее узнал получше, — но все-таки думал, что она неопытна. Ведь ей всего шестнадцать.

— Она сказала вам, что ей шестнадцать?

— Ей исполнилось шестнадцать в Ларборо, — сказал Чэдвик, криво усмехнувшись. — Это стоило мне губной помады в золотом футляре.

Роберт взглянул на миссис Винн и увидел, что она закрыла лицо руками. У сидевшего рядом с ней Лесли Винна был ошарашенный вид.

— Вы понятия не имели, что ей всего пятнадцать?

— Да. Я только на днях узнал об этом.

— Значит, когда она предложила поехать с вами, вы считали ее неопытной шестнадцатилетней девушкой?

— Да.

— Почему же вы изменили свое мнение о ней?

— Она… убедила меня в том, что это не так.

— Что не так?

— Что она неопытна.

— И после этого вы взяли ее с собой за границу, не испытывая никаких угрызений совести?

— Очень даже испытывал, но я уже знал, как с ней здорово, и не мог ее не взять, даже если бы и хотел.

— Значит, вы взяли ее с собой за границу?

— Да.

— Как жену?

— Да, как жену.

— И вы не испытывали угрызений совести по поводу переживаний ее родных?

— Нет. Она сказала, что у нее две недели до конца каникул, и дома будут считать, что она осталась в Ларборо у тетки. Тетке она сказала, что едет домой, а дома сказала, что остается у тетки. А поскольку они не переписываются, вряд ли бы дома узнали, что ее нет в Ларборо.

— Вы помните число, когда вы уехали из Ларборо?

— Да, она села ко мне в машину двадцать восьмого марта днем на остановке автобуса в Мейнсхилле. Там, где она обычно садилась на автобус, когда ехала домой.

После этой информации Кевин умышленно сделал паузу, чтобы до всех дошла ее значимость. В зале стало так тихо, что Роберт подумал, что даже если бы тут никого не было, тише быть уже не могло.

— Итак, вы взяли ее с собой в Копенгаген. Где вы там остановились?

— В отеле «Красные башмаки».

— Надолго?

— На две недели.

В зале пронесся удивленный шепот.

— А потом?

— Пятнадцатого апреля мы вместе вернулись в Англию. Она сказала, что должна быть дома шестнадцатого. А когда мы летели назад, сказала, что на самом деле должна была быть дома одиннадцатого, и что ее уже четыре дня ищут.