Загадочная шкатулка герцога де Блакаса - [55]

Я спешу рассказать теперь о нескольких церемониях принятия в командорствах Бюра, Эпэйи и Мормана, относившихся к приорству Вулена; затем вкратце изложу о некоторых других посвящениях в домах Тампля в Шатийоне и Дижоне, находившихся в церковном ведении Лангрского диоцеза (14).

Священник ордена Тотъе де Бюр (Gauthier de Виге) до своего ареста являлся посвященным в течение восьми лет. В орден его принимал в часовне Тампля в Бюре брат Сиврей (Scivrey), прецептор здешнего командорства, в присутствии тринадцати или четырнадцати братьев, среди которых фигурировали Жан де Бюр, Мартен (Martin) и Ги (Gui) де Нисей (Nicey), а также Этьен де Вулен (Etienne de Voulaine). Его привели к клятве на миссале и в месте, где имеется канон мессы (15), дабы он подчинялся приказам вышестоящих братьев; затем ему передали, что, согласно статутам, он должен отречься от Христа; несмотря на оцепенение, он исполняет это, отрекаясь устами, но не сердцем.

Посвятитель говорит ему, что, повинуясь тем же самым статутам, он обязан плюнуть на крест', и тут же берут на алтаре большой металлический крест, который посвятитель держит над землей своими двумя руками. Готье де Бюр плюет рядом, уповая быть освобожденным от испытаний, когда брат Мартен, один из присутствующих, замечает, что упущен один из существенных пунктов статутов, а именно срамной поцелуй (16); однако посвятитель делает уступку профессу в этой обязанности из-за его священнического сана (17), приказывая ему ничего не разглашать под страхом попасть в самую строгую тюремную камеру (districtio car cere). И все же бедный Готье де Бюр пришел исповедоваться восемь дней спустя к монсеньору Иоанну, епископу Лангра, который, выслушав наивное сообщение кающегося, пребывал в смятении и взял длинную паузу, прежде чем решиться отпустить ему грехи. Тем не менее он предписал брату Готье для покаяния поститься ежегодно во время шести праздников в течение семи лет.

Неизданные документы доносят сведения о двух посвящениях в командорстве Эпэйи (18) рядом с селом Курбан (Кот д’Ор): это были принятия в орден Y арена де Карбона (Garin de Corbon), брата-каменолома (19), и Гиллерми де Кисея (GuiUermy de Ricey). Когда одели орденский плащ на плечи брата Гарена, все присутствующие его целовали в губы, а он сам целовал посвятителя в спину поверх облачения. Он плевал затем в сторону креста и отрекался от Бога (20) лишь устами; но он исповедовался через восемь дней брату Иакову, прежнему конвентуалу из братьев-францисканцев в Шатийоне-на-Сене (Chatillon-sur-Seine) (21), который для покаяния предписал ему поститься на хлебе и воде в течение шести главных праздников между Пасхой и Троицей-Пятидесятницей. Церемония посвящения была настолько таинственной, что даже сыновья професса, являвшегося вдовцом, не могли на ней присутствовать, поскольку им не доверяли.

Брата Гиллерми пощадили меньше, чем предыдущего. Он совершал наиболее постыдное целование (22), и его посвятитель потребовал отречения и трех плевков на крест в знак презрения для нашего Господа Иисуса Христа, страдавшего на этом кресте (23). Сверх того, этому же брату было дано позволение промискуитета со своими орденскими братьями.

Менее привычное обстоятельство имело место для брата Эгидия де Аовенкура (Egide de Lovencourt) и брата Арнолъфа (Amolphe). Оба принимались в орден в часовне командорства Морман: там на них одели орденские плащи, потребовав поначалу обыкновенного целования; но шесть или семь дней спустя их посвятитель брат Аоранс де Бельно (Laurence de Lelnot), который, как им казалось, передал им все знаки посвящения, заставил прийти обоих в свою келью, отречься от Иисуса Христа и плюнуть на крест. Они отреклись устами и плюнули в сторону.

Приблизительно за год до ареста тамплиеров брат Эмерик де Бюр (Aimeric de Bure), священник диоцеза Лангр, был принят в орден в Шатийоне-на-Сене (24) во время праздника Святого Николая. На посвящении присутствовали брат Роберт Аесколь (Robert Lescolhe), местный прецептор (25), и брат П. де Аёрниа (P. de Loemia), священник из Эпэйи. Прежде всего он начал с обетов целомудрия, бедности и послушания. Ему было приказано не входить в дом, где могла находиться роженица, не быть крестным отцом, не пить в корчме вместе с мирянами; далее последовало повеление отречься Господа и плюнуть на крест книги, на которой он произносил свои обеты (26): все это он делал устами, но полное смятения сердце чуждалось тому, что от него требовали. Затем приступили к поцелуям: целование в губы прошло успешно; когда ему нужно было сделать большее, брат Эмерик поцеловал рубашку выше пояса, но его посвятитель приказал ему опуститься ниже (jLIJ, ему еще рекомендовалось принимать в свою постель тех из рыцарей или братьев-сержантов, кто его об этом попросит, и даже оказывать подобную снисходительность иным товарищам по оружию, не относящимся к Ордену Храма, если они возвращались из-за моря. В этом бедняга Эмерик не видел никакого зла и, по его словам, честно делил свое ложе с каким-нибудь рыцарем, имени которого не знал и который намеревался идти в заморский поход.