Загадки Тянь-Шаня - [30]

Непрерывные обвалы на этих ледниках грохотали в течение всего дня, пока склон освещался солнцем. К вечеру обвалы утихли. В это время мы достигли ледника Комсомолец и приступили к устройству бивуака на чистом льду.

С ледника Комсомолец можно было охватить взором почти весь хребет Сталина. Это было величественное зрелище. Десять великанов стоят в шеренгу, как на построении. Самый высокий из них Хан-тенгри — третий с правого края закрывает своей острогранной пирамидой два шеститысячника на востоке. К западу рядом с ним расположены еще две вершины, немногим уступающие ему по высоте. Весь левый фланг на западе до самого озера Мерцбахера занимают еще пять вершин высотой не менее 5 000 метров. Четкие грани пирамиды пика Хантенгри, купол пика Чапаева (6371 м), острый гребень пика Максима Горького (б 050 м) и остальные семь пиков имеют свою характерную для каждого форму, свои особенности.

Наши глаза разбежались при виде стольких спортивных целей, манящих неизвестными препятствиями. Только на два пика — Хан-тенгри и Чапаева — были совершены восхождения, а остальные великаны стоят, храня свои — тайны, как восемь нерешенных спортивных задач. Они как бы ожидают смелых и сильных людей, которые захотят с ними побороться.

Солнце заходило. На вершинах пиков поочередно гасли красные блики, как язычки потухающего огня. Мы остановились на отдых.

Всю ночь лошади стучали копытами о лед, никак они не привыкнут к ночевкам на ледниках. Следующий день начался очень хорошо, и восходящее солнце осветило наши сборы.

Пошли дальше, выбирая путь между трещинами, в обход бугров и глубоких впадин. По мере нашего приближения пики хребта Сталина меняли свои очертания. Они выглядели совсем по-иному, чем издали.

С половины дня погода стала портиться. Набежали облака, порывы ветра мели поземку. Ближайшие вершины закутались туманом, и лишь изредка, в просветах между облаками, внезапно показывался какой-либо пик.

Ухудшение видимости резко затормозило движение, пришлось идти медленно, задерживаясь у каждой трещины, у каждого препятствия и часто отступать из нежданных тупиков.

В просветах облаков, слева по ходу, появились своеобразные контуры пика Максима Горького. Это на время помогло ориентироваться, но вскоре начался снегопад. Караван растянулся длинной цепочкой, поднимаясь на высокие ледяные бугры и спускаясь в глубокие впадины. Местами обилие трещин заставляло петлять, а лошади косились, заглядывая в их черные, зияющие пасти, и их проводили в поводу по одной, поочередно. Стало темно. Снегопад превратился в беспросветную метель. Мы шли, борясь с ветром, ослепленные снегом, и вели в поводу своих четвероногих друзей. Как мы не заблудились в лабиринте трещин ледника Южный Инылчек, до сих пор непонятно. Видимо, вывело чутье Гутмана, единственного из всего состава экспедиции проходившего этот ледник два года назад.

В этот вечер лагерь был поставлен кое-как. Не слушались озябшие руки, не гнулись усталые ноги, не видели глаза в сгустившейся темноте. Лошади сбились в кучу и опять всю ночь стучали копытами о лед и камни под снегом. На рассвете, когда мы еще крепко спали, лошадей увели. Быстро, без понукания они пошли вниз, торопясь на луга.

Утром облака рассеялись. Мы выглянули из палаток и увидели перед собою на другой стороне Южного Инылчека грандиозные пики: Хан-тенгри, Чапаева, Максима Горького, и обнаружили, что лагерь стоит на правой морене ледника Звездочка. Это было как раз то, что нам было нужно, потому что дальше морены ледник Звездочка для лошадей не проходим.

Посмотрев на юг, в верховья ледника Звездочка, мы, наконец, увидели цель — «свой» высокий таинственный пик. Его вид с севера не имел ничего общего с тем, что мы видели ранее с запада. Не было видно крутизны верхней части вершины, и вместо знакомого остроконечного пика перед нами стояла мощная, широкая снежная стена с черными пятнами отвесных скал. Ее крутизну подчеркивали следы многочисленных лавин. На широком гребне вершины высшая точка ничем не выделялась.

В то время как мы рассматривали «спокойный вид» северной стены пика, из-под самой вершины сорвалось облако снежной пыли. Медленно нарастая, оно катилось вниз, закрывая скалы. Лавина обрушилась на ледник и загрохотала в последний раз. Мы успели ее сфотографировать в то время, когда огромное снежное облако заслонило черные скалы подножия.

Вскоре загрохотал обвал висячего ледника над лагерем, и такие обвалы не прекращались до самого вечера. Тут мы еще раз убедились, что место лагеря оказалось очень удачным. Ему не угрожали ни лавины, ни трещины ледника, надежно засыпанные мореной.

Вблизи, на открытой части ледника Звездочка, возвышались высокие сераки, один из которых радист экспедиции Заикин облюбовал в качестве мачты для антенны, и мы помогли ему осуществить эту идею. Вскоре маленькая палатка «радиорубка» стала надежным звеном связи участников затерянной в ледниках Тянь-шаня экспедиции с их великой Родиной. Через радиостанцию можно было послать радиограмму с последующей передачей по телеграфу по всему Советскому Союзу и получить ответ. Ежедневно мы слушали по радио последние известия.