Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко - [35]

Многим ли отличается мнение выдающегося ученого от точки зрения, высказанной в министерском распоряжении?

Миф третий: многолетний запрет

Разглагольствуя о валуевском циркуляре, историки и публицисты (как советские, так и современные) упорно обходят вопрос о сроке его действия. Выходит, будто бы украинский язык оставался под запретом чуть ли не до революции. Между тем Валуев однозначно заявил о кратковременности этой меры. И действительно: циркуляр утратил силу сразу же вслед за подавлением в середине 1864 года польского мятежа. Уже во время судебной реформы (начатой в ноябре того же года) на малорусском наречии вышла брошюра, посвященная новым принципам судоустройства. Брошюру издали в Екатеринославе. Цензура пропустила ее беспрепятственно.

В 1865 году, после принятия нового закона о печати, действие положений циркуляра прекратилось официально. «По тому закону, – разъяснял Драгоманов, – совсем запретить книгу мог только суд, и такой порядок сохранялся до 1873 года (после этого мог уже задерживать книгу и кабинет министров). А суд был гласный и обязан был опираться на законы. Таким образом, про украинские книги не было (да нет и до сих пор) явного закона, чтобы нельзя было их печатать, – а валуевский запрет 1863 года был только тайный циркуляр цензорам от министра».

Как отмечал Драгоманов (которого никак нельзя заподозрить в желании обелить тогдашние порядки), достаточно было сочинить книгу на украинском языке и отдать ее в печать. «Пусть цензор, если хочет, в суд посылает, чтобы задержать. Суд не мог бы найти закона, чтобы такую книгу задержать. Но украинофилы оказались не в состоянии сделать такую попытку».

Несостоятельность тогдашнего украинофильства была вполне объяснима. Разгромленные в 1863–1864 годах польские революционеры уже не могли активно ему помогать. Движение пошло на спад. В беседе с Драгомано-вым один из крупнейших украинофильских деятелей (Драгоманов не называет его фамилии, но исследователи полагают, что это Василий Белозерский) рассказывал, что, узнав о валуевском циркуляре, украинофилы «не очень печалились по этому поводу, и даже обрадовались, так как книг готовых не было и они думали избежать позора и наготовить книг». Но без польской поддержки ничего не получалось. Вот и пришлось прикрывать свое бессилие жалобами на давно утратившее силу запрещение.

Новый подъем украинофильства наметился лишь в середине 1870-х годов. Оно вновь оказалось тесно связано с революционным движением (на этот раз с великорусским народничеством). Что и стало причиной следующего запрета – Эмсского указа 1876 года. Но о нем – дальше.

Откровение Отто Бауэра

Для тех, кто не знает, сообщу сразу: Отто Бауэр являлся видным политическим деятелем Австро-Венгии. Он был одним из лидеров австрийской социал-демократии, секретарем социал-демократической фракции в парламенте. Позднее, после Первой мировой войны и распада Австро-Венгерского государства, стал первым министром иностранных дел новообразованной Австрийской республики. А еще – Бауэр пользовался большим авторитетом как специалист по национальному вопросу.

Это он разработал теорию о культурно-национальной автономии.

Прямого отношения к Украине данный исторический персонаж вроде бы не имел. Тем не менее именно ему принадлежит высказывание, четко показавшее значение украинского движения. В статье, опубликованной в начале 1914 года в социал-демократическом журнале «Кампф» («Борьба»), Отто Бауэр отмечал, что украинский вопрос «является настоящим вопросом жизни не только для правящего режима России, но и для самого русского народа».

Автор статьи предлагал читателям представить, что случилось бы с немцами, если бы в ХV или в ХVI веке Нижняя Германия в культурном отношении полностью отделилась бы от остальных немецких земель. Такое отделение, указывал он, стало бы для немецкого народа роковым. Да и вся история Европы пошла бы по другому пути. «А языковое отделение украинцев, – продолжал Бауэр, – оказалось бы для русских такой же самой катастрофой, какой было бы такое отделение нижних немцев тремя столетиями ранее».

Одним предложением австрийский политик откровенно выявил суть того, что ныне принято называть «украинской национальной идеей», а заодно показал значение столь актуального на Украине до сих пор языкового вопроса. Все украинское самостийничество – это средство привести русских к катастрофе. Вот его основная задача! Вот то, что обеспечивало и будет обеспечивать украинскому движению симпатии русофобов всех мастей!

Разумеется, никакой Америки Отто Бауэр не открывал. Еще за полвека до него о том же писали выходившие в австрийской Галиции польские газеты. В середине 1860-х годов они призывали польское общество приложить дружные усилия к созданию на Украине в противовес «москалям» новой самостоятельной народности. «Тогда погибель России неминуема, – уверяла польская газета «Праця» («Деятельность»). – …Погибнет Москва, и Европа может быть спокойна». Но в устах Бауэра аналогичное мнение звучало более весомо.

Его откровение вызвало бурный восторг у украинского «национально сознательного» деятеля Дмитрия Донцова, приобретшего впоследствии заслуженную репутацию идеолога украинского движения. Правда, будучи человеком до крайности амбициозным, Донцов заявил, что он сам утверждал то же самое еще раньше, до Бауэра. И тут же принялся дополнять и развивать рассматриваемый тезис.