Загадки Азимова - [42]

В этой атмосфере легко проходят крупномасштабные реакции, которые в земной атмосфере кинетически затруднены. Фарли работал, создавал, придумывал и выдерживал Титан в течение полугода и вернулся с поразительными данными. Но каким-то образом, почти немедленно, как видел Фарли, все это стало восприниматься, как достижение Льюиса.

Остальные сочувствовали, пожимали плечами, приветствовали его присоединение к братству. Лицо Фарли в шрамах от прыщей замкнулось, губы сжимались, и он слушал, как остальные планировали месть.

Джим Горхем был самым откровенным. Фарли отчасти презирал его: он был "вакуумщик", никогда не покидавший Землю.

Горхем сказал:

- Видите ли, Льюиса легко убить из-за постоянства его привычек. На него можно положиться. Например, посмотрите, как он настаивает на том, чтобы есть в одиночестве. Точно в двенадцать закрывает свой кабинет и точно в час открывает его. Верно? Никто не заходит в кабинет в это время, так что у яда хватит времени, чтобы подействовать.

Белински с сомнением спросил:

- Яд?

- Это легко. Тут повсюду полно ядов. Только назовите, что вам нужно. Ну, так вот. Льюис съедает один бутерброд с швейцарским сыром и специальной приправой из большого количества лука. После этого весь день мы дышим луком, и все помнят, какой крик он поднял, когда однажды прошлой весной в буфете не оказалось этой приправы. Никто и не прикоснется к ней, так что яд больше никому не повредит...

Для всех это было чем-то вроде игры, но не для Фарли.

Мрачно и серьезно решил он убить Льюиса.

Это стало его навязчивой идеей. Кровь его закипала при мысли о смерти Льюиса, о том, что он сможет по праву получить то, что заслужил за жизнь в крошечном кислородном пузыре, за бесконечные переходы по замерзшему аммиаку за готовыми продуктами, для установки новых реакций под ударами ветра из водорода и метана.

Но нужно придумать что-нибудь такое, что не повредит никому, кроме Льюиса. Постепенно мысли Фарли сосредоточились вокруг атмосферного кабинета Льюиса. Это низкая длинная комната, изолированная от остальных лабораторий цементными блоками и несгораемой дверью. Никто, кроме Льюиса, не мог входить в нее, только в его присутствии и с его разрешения. На самом деле комната не закрывалась. Эффективная тирания, установленная Льюисом, сделала выцветший листок бумаги на лабораторной двери с надписью "Не входить" и с его инициалами более прочным препятствием, чем замок... конечно, если только стремление к убийству не пересилит все остальное.

Итак, что же в атмосферном кабинете? Привычка Льюиса все проверять, его почти бесконечная осторожность не оставляли никаких возможностей для случая. Любая попытка что-то переделать в оборудовании, если она, конечно, не будет микроскопически тонкой, не останется незамеченной.

Огонь? Атмосферный кабинет содержит воспламеняющиеся материалы, и в большом количестве, но Льюис не курит и прекрасно понимает опасность огня. Никто не предпринимает больших предосторожностей от него.

Фарли нетерпеливо думал о человеке, которому так трудно справедливо отомстить, о воре, играющем крошечными баками водорода и метана, тогда как Фарли использовал их кубическими милями. Льюису - маленькие баки и слава, Фарли - кубические мили и забвение.

Во всех этих маленьких баках газ, у каждого свой цвет, все они представлены в атмосферах. Водород в красном цилиндре и метан в полосатом красно-белом, смесь этих двух газов представляет атмосферу внешних планет. Азот в коричневых цилиндрах и двуокись углерода в серебряных - атмосфера Венеры. Желтые цилиндры со сжатым воздухом и зеленые с кислородом хороши для земной химии. Парад радуг, каждый цвет установлен многолетней традицией.

И тут у него появилась мысль. Она не родилась болезненно, но возникла сразу. В один момент она кристаллизовалась в мозгу Фарли, и он понял, что нужно сделать.

Фарли целый месяц ждал восемнадцатого сентября, Космического дня. Это годовщина первого успешного космического полета человека, и в этот вечер никто не работает. Для ученого Космический день - самый значительный из всех праздников, и даже Льюис в этот день празднует.

Фарли вошел в Центральную Лабораторию Органической Химии - если пользоваться официальным названием, - уверенный, что его никто не видел. Лаборатории не банки и не музеи. В них нечего красть, и ночные дежурные относятся к своей работе не очень серьезно.

Фарли осторожно закрыл за собой главную дверь и медленно двинулся по затемненным коридорам к атмосферному кабинету. Его оборудование состояло из фонарика, небольшой бутылочки с черным порошком и тонкой кисточки, которую он купил три недели назад в магазине для художников на противоположном конце города. На нем были перчатки.

Самым трудным оказалось войти в атмосферный кабинет. Его "запретность" мешала больше, чем недозволенность убийства. Однако внутри все оказалось проще.

Прикрывая фонарик руками, Фарли без колебаний отыскал цилиндр. Сердце его оглушительно билось, дышал он порывисто, и руки его дрожали.

Зажав фонарик под рукой, он окунул кисточку в черный порошок. Зерна его прилипли к волоскам, и Фарли направил ее на конец клапана, присоединенного к цилиндру. Прошли бесконечные секунды, прежде чем он дрожащими руками сумел ввести кисточку в клапан.