Загадка жертвы - [2]

Как все-таки хорошо иногда бывает никуда не торопиться! Сидишь себе, смотришь в окно, жмуришься на яркое солнышко и ждешь, когда тебе принесут твой любимый напиток-наркотик – кофе. Вот мимо окна пробежал взъерошенный мужчина, похоже, спешивший на троллейбус, который только что, немногим опередив его, проехал мимо. Вот процокала на тонких шпильках стройная девица в стильных джинсах и куцей кожаной курточке, вся обвешанная разноцветными пакетиками и сумочками, вызывая своим видом ассоциацию с новогодней елкой. А вот…

– Пожалуйста, ваш заказ. – Голос официанта вынудил меня повернуть голову от окна и посмотреть на него.

Парень, далеко не итальянской внешности, поставил на столик кофейник, чашечку и блюдце с куском пирога.

И только я начала наливать себе в чашку горячий кофе в предвкушении наконец-то влить в себя первую на сегодня порцию обожаемого мной напитка, как над самым моим ухом раздался громкий, с нотами восхищения голос:

– Танька! Иванова! Это ты, что ли?!

От неожиданности я чуть кофейник не выронила из рук. Поднимаю голову, а передо мной стоит та самая модная девица с пакетами и сияет улыбкой до ушей как новенький рубль.

Вот ведь, была первая мысль, – и тут, Татьяна, тебя все знают! Но оказалось, что это не патетические «все», а только… Я с трудом ее узнала.

– Васька! Это ты, что ли? – задала я девице, которая оказалась моей одноклассницей Василисой Золотаревой, тот же глупый вопрос, что и она мне всего секунду назад. Да уж, вот так сюрприз.

Василиса, или попросту Васька, как звали ее все одноклассники, да и ее родной отец тоже, пропала с горизонтов сразу же после окончания школы, и никто о ней ничего знать не знал и ведать не ведал. Ходили слухи, что она учится где-то в Москве, но и эти слухи были зыбки, а сведения расплывчаты. И вот после стольких лет я встречаю ее в Питере, куда и приехала-то чисто спонтанно, просто чтобы деньги потратить и отдохнуть. Можно сказать, случайно приехала, и тут такой сюрприз – Васька собственной персоной, да еще в каком виде-прикиде!

Надо сказать, что узнать в этой стройной дамочке свою одноклассницу было очень непросто. Изменилась она весьма круто, можно сказать, на все сто восемьдесят градусов. Я знала Василису как чуть полноватую, неказистую девчонку с бледными конопушками на щеках и носу, пшеничными тонкими чуть вьющимися волосами, всегда стянутыми в два хвостика по бокам и одетую в вечно мешковатую одежду. А ее задиристый характер и манера держаться всегда напоминали мальчишку. Наверное, сказывалось воспитание отца, который растил ее один и видел в ней больше сына, чем дочку. Училась она не блестяще, но все же ходила в хорошистках, и единственное, чем привлекала внимание наших мальчиков – это своим полиглотством. Иностранные языки давались ей так просто, что, тогда как все с трудом пытались «въехать» в основы английского или хотя бы немного понять французскую речь, Василиса с легкостью щелкала оба этих языка, а в придачу к ним еще и немецкий с итальянским. И все эти языки давались ей легко, как бы между прочим. Все учителя пророчили ей карьеру в Министерстве иностранных дел, а одноклассники полушутя предлагали поступить в Академию ФСБ и работать агентом под прикрытием. Естественно, к ней всегда была очередь с домашним заданием по инязу, и она никому не отказывала. В общем, была своим парнем.

Теперь же передо мной стоял ангел во плоти. Тоненькая, стройная молодая женщина, с модной прической, идеальным маникюром и макияжем и, что главное, настолько женственная, что называть ее Васькой у меня язык не поворачивался.

Она же, пока я, обалдев, пялилась на такое дивное ее преображение, успела сесть напротив меня и даже сделать заказ официанту, который проявил в этот раз куда как большую расторопность, чем со мной. А как же! От Василисы пахло деньгами за версту – с ее-то внешностью и прикидом, а значит, и чаевые предполагались немалые. А от всяких там туристочек вроде меня разве что пара рублей лишних перепадет.

– Таня, я так рада тебя видеть! Ты какими судьбами к нам заброшена?! – тормошила меня Василиса.

Все свои многочисленные пакетики она свалила в кучу рядом с собой и теперь пыталась меня обнять, перегнувшись через столик.

– К нам? – удивилась я. – Ты что, в Питере живешь? Ходили слухи, что ты в Москве учишься, вернее, училась.

– Ну да, училась на инфаке в МГУ. И даже поступила на бюджет. Но, сама ведь понимаешь, нужно было самой еще как-то крутиться. У отца денег нет, чтобы меня содержать, а Москва – город дорогой. Вот я и подрабатывала то тут, то там по вечерам. То в московских кафе официанткой, то в питерских худакадемиях натурщицей на каникулах. Не в стриптизерши же идти! – Она рассмеялась.

– А как в Питере-то оказалась? Работу тут нашла? – поинтересовалась я, все еще пребывая в небольшом шоке от Васькиной метаморфозы.

– Нет, я сначала на третьем курсе перевелась на заочку и переехала жить в Питер, а три года назад вышла замуж за очень хорошего человека и за гениального художника. Коренного питерца! Ты, может, слышала – Александр Вишневский. Так что я теперь не Золотарева, а Вишневская. Муж преподает еще и в репинской Академии художеств. Кстати, там я с ним и познакомилась, будучи натурщицей у его студентов. А ты-то какими судьбами здесь?