Загадка «снежного человека» - [20]

Второй намечавшийся участник несостоявшейся экспедиции монголовед Ринчен — внес существенный вклад в развитие идей и исследований Жамцарано. Вслед за последним, Ринчен продолжал сбор опросных данных об «алмасах» в МНР, стремясь выявить их географическую локализацию и биологические особенности. В «Информационных материалах» опубликованы многочисленные сведения, собранные д-ром Ринченом, которые будут приведены ниже, в соответствующей главе. Здесь достаточно процитировать его некоторые выводы. «Об алмасах я собирал сведения в Гоби до 1937 г. (а затем — в 50-х гг. — Б. П.). Вот как описывают гобийцы, видевшие их некогда или слышавшие от тех, кто достоверно их видел. Алмасы очень похожи на людей, но тело их покрыто рыжевато-черными волосами, совсем не густыми — кожа просвечивает между волосами, чего никогда не бывает у диких животных в степи. Рост такой же, как у монголов, но алмасы сутуловаты и ходят с полусогнутыми коленями. Могучие челюсти и низкий лоб. Надбровные дуги выступают по сравнению с монголами. У женщин длинные груди. Сидя, они могут перебросить грудь на плечо, чтобы кормить стоящего за сидящей на земле матерью алмасенка. Разводить огонь не умеют» (ИМ, I, с.8–9). К этим чертам далее добавляется еще указание на косолапость, на быстрый бег, описание некоторых характерных повадок. Что касается ареала алмаса, а также его сближения с гималайским «снежным человеком», то эти вопросы освещены в недавней статье Проф. д-ра Ринчена «Алмас — монгольский родич снежного человека» (Ринчен. Алмас — монгольский родич снежного человека // Современная Монголия, 1958, № 5, с. 34–38.).

Работы всей этой группы ученых на почве Монголии, которую можно было бы условно назвать школой Жамцарано в вопросе об «алмасе», не оставались без хотя бы небольших связей в более широких кругах русских географов и зоологов. Так, установлено, что проф. Жамцарано в Петербурге делился своими мнениями по этому вопросу с видающимся географом Г. Е. Грумм-Гржимайло. Имеются косвенные сведения об интересе к данной теме и известного зоолога Д. Н. Кашкарова. Последний, по словам К. В. Станюковича, располагал данными о неудачной попытке кого-то из путешественников добыть в Джунгарии или Кашгарии живого «дикого человека», однако загнанного до смерти и брошенного верховыми проводниками. Достигали научных кругов и глухие сведения о «диких людях» с Памира: зоолог Воскобойников в 90-х гг. XIX в. собирал соответствующие сведения о Ронг-Кульских пещерах (ИМ, IV, № 129), энтомолог Якобсон в 1909 г. узнал на Памире от проводника, что где-то к востоку встречается «дикий человек», — однако Якобсон не придал значения этому сообщению и не выяснил никаких подробностей (ИМ, IV, с.14.).

Весьма далеко успел углубиться в исследование вопроса о «диком человеке» Центральной Азии зоолог В. А. Хахлов. Работая в 1907–1914 гг. в г. Зайсане, на границе России и Китая, Хахлов собрал и, главное, впервые подверг серьезному сравнительно-анатомическому анализу сообщения об этом существе казахов, кочующих вплоть до южных отрогов Тянь-Шаня, в глубь Синьцзяна.

На первый взгляд могло бы показаться, что данные Хахлова, относящиеся к проблеме «снежного человека», были совершенно оторваны от других, как и многие изолированные сведения отечественных ученых в этой проблеме, еще не созревшей для обобщения и выводов. Однако на самом деле работа этого зоолога как раз в какой то мере испытала толчок предшествовавших знаний, явилась косвенным плодом мало-помалу формировавшегося интереса отечественной науки к гипотезе о реликтовом человекоподобном примате нагорной Азии. Это доказывается двумя документами, найденными в Архиве Академии наук СССР, как и показаниями самого ныне здравствующего В. А. Хахлова.

Один из найденных документов — заявление Хахлова в Российскую Академию наук из Зайсана, датированное 1 июня 1914 г. Здесь Хахлов излагал некоторые свои предварительные заключения о существовании прямоходящего дикого существа в Центральной Азии, сравнивая его по его подобию животным с «допотопным человеком». Хахлов просил Академию наук выслать ему бумаги, необходимые для организации экспедиции на территорию Китая за этим существом. Он привел тут же некоторые примеры из своих записей и так сформулировал главный вывод: «Этих рассказов, записанных со слов очевидцев, вполне достаточно, думается мне, чтобы не считать уже подобные рассказы мифологическими или просто измышленными, и самый факт существования такого Primihomo asiaticus, как можно было бы назвать этого человека, не подвергать сомнению».

Этот документ навсегда останется важной вехой в истории подступов к проблеме «снежного человека». Сейчас нам важно обратить внимание на заглавие и первые слова заявления Хахлова: К вопросу о «диком человеке». «Сам по себе — начинает автор — этот вопрос не нов: мы уже встречаем указания об этих людях у некоторых путешественников по Центральной Азии, но лишь указания на рассказы туземцев; описания же подобных существ не приводилось. Между тем решение этого вопроса… очень важно для науки» (ИМ, IV, № 122; III, а.). Почему Хахлов считал, что вопрос не нов, каких путешественников по Центральной Азии он имел в виду?