Загадка сбежавшего сейфа - [37]
Не может быть! В этот момент я сообразил, что вообще-то всю эту кашу заварил именно я и все эти неприятности на моей совести. Если бы мне не пришла мысль покрасоваться перед Одеттой и потащить ее в школу «Гутенберг», мы бы не поймали сегодня этих парней. И тогда они не сообщили бы полиции, что ограбили все школы, кроме «Вильгельмины». И никому бы в голову не пришло конфи… конси… ну, короче, забрать экзаменационные работы по математике. Святые сардины в масле, что я наделал!
– Значит, нам надо поскорее выяснить, кто на самом деле ограбил нашу школу. Тогда полиция вернет работы и Нико не придется еще раз писать математику, – сказала Кира.
– Легко сказать! – Том мрачно посмотрел на Киру. – Как же мы это сделаем? У меня больше нет никакого плана, и я не знаю, как нам действовать! У нас нет никаких шансов. – Он уныло опустил голову и сел на пол возле кровати.
Кира ничего не ответила, но о чем-то напряженно думала. Потом внезапно соскочила с кровати:
– У меня появилась идея! Кажется, я знаю, кто нам поможет!
Пельмени, молоко и морщинки вокруг глаз, или Бессонная ночь на Хохаллее
Сегодня ночью мне не спалось. Я беспокойно ворочался в своей корзинке с боку на бок, пытаясь наконец-то погрузиться в сладкий сон. Видно, минувший день был слишком беспокойным. Сначала мы поймали преступников, потом узнали, что они не те, кто нам нужен, и наконец, бабушка разогнала наше маленькое собрание, и все двуногие и четвероногие, не проживающие на Хохаллее в доме 106а, были изгнаны на улицу. Кира так и не успела нам объяснить, какая именно идея пришла ей в голову. Неудивительно, что после всей этой суматохи мне не спалось.
Может, что-нибудь съесть? Вдруг поможет? Интересно, стоит ли на плите кастрюля с бабушкиными пельменями? Это необыкновенно вкусное русское блюдо – мешочки из теста, наполненные рубленым мясом. Вообще-то для меня они табу. С другой стороны, бессонница – это почти как тяжелая болезнь: а кто откажет в пище бедному, больному коту? Вот именно! Итак – вперед, на кухню!
Я уже вскочил на соседнюю с плитой столешницу и тихонько взял курс на большую кастрюлю, от которой исходил соблазнительный аромат, но тут в коридоре зажегся свет. Мяааауууу! Неужели бабушка установила здесь камеру наблюдения, как завхоз Люттге в гимназии «Вильгельмина»?! Значит, сейчас она ворвется на кухню и задаст мне трепку. Я огляделся по сторонам, куда бы мне нырнуть, и решил спрятаться в углу за мусорным ведром.
Действительно, вскоре на кухне появился человек, и даже при тусклом свете я разглядел волосы на его ногах. Итак, это точно не бабушка. Это Вернер. Он прошаркал к холодильнику, открыл его и что-то достал. Вскоре я услышал его довольное чавканье. Браво! Но теперь я ощутил голод еще сильнее!
Снова шаги в коридоре. Неужели это все-таки бабушка? Хотя можно уже не волноваться. Вернера она точно не будет ругать, а меня даже не заметит, раз уж мой профессор возится у холодильника.
Но это опять была не бабушка. На кухне появилась Анна – в короткой ночной рубашке, из-под которой торчали длинные ноги. Увидев Вернера, она попятилась, словно испугалась его.
– Привет, Анна! – приветливо сказал Вернер. – Вам тоже захотелось перекусить среди ночи? Заходите, не бойтесь.
– Ой, доброй ночи, профессор… Я… э-э… вам тоже не спится? Я никак не могла заснуть и решила выпить стакан молока.
Вернер засмеялся:
– В этом мы явно родственные души. Я тоже пришел сюда за молоком.
Молоко? Это вкусно! У меня сразу заурчало в животе. Я бы не отказался сейчас от блюдечка молока! Но после того как Вернер прочел в какой-то газете, что для кошек оно вредно, мне его не дают. А ведь оно такое вкусное!
Вернер полез в один из кухонных шкафов и, достав стакан для Анны, налил в него молока. Затем подал стакан Анне.
– Пожалуйста! – Он чуть-чуть помедлил. – Я хотел вам сегодня предложить… ну, конечно, не молоко… я хочу сказать, я знаю, вы дама… но поскольку я все-таки старше… в общем, я хотел вас уже давно спросить… э-э… в общем, вам предложить… э-э…
Анна улыбнулась, пытаясь не засмеяться:
– Господин профессор, я не поняла ни слова. Что, собственно, вы хотите мне сказать?
Ну вот. Мой профессор опять все усложнил. От его бормотания не было никакого толку!
Вернер вздохнул:
– Анна, может, мы перейдем на «ты»?
Анна лукаво улыбнулась, потом кивнула:
– С удовольствием. Меня зовут Анна.
Вернер поднял стакан с молоком и чокнулся с ней:
– Меня зовут Вернер.
Мяу! Я даже растерялся! Разве Анна не знала, что Вернера зовут Вернер? И разве Вернер забыл, что Анну зовут Анна? Просто не верится: у людей такая большая голова и что там в ней – только воздух?!
Они оба молча выпили молоко. Потом Анна спросила:
– Вернер, ты действительно хотел пригласить в оперу мою маму? Или все-таки меня?
Вернер едва не поперхнулся молоком, закашлялся и поставил стакан на стол:
– Ну, раз вы… раз ты спросила, то я отвечу: вообще-то я хотел пойти в оперу с тобой.
– Тогда почему ты этого не сказал? Я потом поняла, что это какое-то недоразумение, но спросить не решилась. Мне было неловко.
Вернер смущенно засмеялся:
– А мне было неловко спрашивать еще раз. К тому же я думал, что ты не хотела идти со мной и поэтому сделала вид, что неправильно меня поняла.
