Загадка «Пурпурного императора». Загадка ледяного пламени - [41]

В итоге Клик вяло поплелся за хозяином на первый этаж, стараясь не вызвать ни малейших сомнений относительно своего недавнего приступа головной боли и настраиваясь убедительно притвориться, что ему полегчало.

Он прикидывал в уме, как подступиться к Бобби, чтобы определить, какую роль он сыграл в судьбе убитого. Молодой человек скрывал свои отношения с Блейком, а значит, боялся, что в любой момент его начнут допрашивать, невзирая на отсутствие доказательств его пребывания в поместье Чейни-Корт той роковой ночью.

– Вам лучше? – участливо спросил Бобби, когда они достигли середины лестницы.

– Голова еще кружится, – простонал «больной».

Они миновали узкий темный коридор, в конце которого находилась полуоткрытая дверь. Бросив короткий профессиональный взгляд внутрь помещения, сыщик заметил множество полок, уставленных рядами пузырьков. Увидев, что дверь приоткрыта, мистер Винни побледнел от злости, чертыхнулся и немедленно захлопнул ее.

– Это операционная отца, – раздраженно объяснил он. – Ума не приложу, кто туда вторгся. Мы держали ее запертой, с тех пор как старик умер. Эй, Хэдленд, что с вами? У вас новый приступ?

Он спросил это потому, что Клик внезапно качнулся к перилам лестницы, в изнеможении прислонился к ним спиной, запрокинул голову и смежил веки. Он тянул время, а сам быстро запоминал, где именно расположена операционная.

– Внезапный спазм, – охнул лейтенант, зажимая ладонями голову. – Со мной это случается. Нет ли в операционной какого-нибудь обезболивающего средства? Порошка, например?

Клик понимал, что переигрывает и в любую минуту его могут разоблачить, но ему очень нужно было попасть в операционную, пока в ней не оказался еще кто-нибудь. Сыщик почти не сомневался, что там много синильной кислоты. И еще на память ему пришли отметины, оставленные длинными тонкими пальцами…

Риск вынуждал его осторожничать, поэтому, опершись о плечо Бобби, он изнуренно произнес:

– Вроде, меня немного отпустило. Сейчас я просто выпил бы чего-нибудь, чтобы взбодриться.

Повернув налево по коридору, они направились в столовую.

Глава 16. Под окнами операционной

Столовая оказалась небольшой комнатой со старомодным убранством, но чистой и довольно уютной. За столом с белоснежной скатертью сидели доктор Верралл и его возлюбленная. Они о чем-то разговаривали, но, увидев Бобби и Хэдленда, прервались на полуслове и выразили радость при виде своих знакомых. Однако от внимания Клика, слишком опытного в науке постижения человеческой натуры, не ускользнула тревожность хозяйки. Что касается Верралла, тот и вовсе не сумел совладать с собой и выглядел таким потерянным, что лейтенанту стало жаль этого господина, который поневоле сделался игрушкой в руках бессердечной, расчетливой дамочки.

– Привет, док! – небрежно поздоровался Винни. – Лишились выгодной пациентки, да? Ничего, зато вам не пришлось ее убивать.

Эта фраза резанула ухо мистера Хэдленда нарочитой грубостью, которая моментально возымела эффект: Верралл сначала вздрогнул и побледнел, а потом его лицо покрылось пятнами; он машинально приподнялся со стула, будто готовясь ударить юношу. Наконец, с явным усилием взяв себя в руки, он продолжил светскую беседу с мисс Винни.

Клик заметил нервозность врача и постарался с максимальной отчетливостью воскресить в памяти ночь убийства. Он вспомнил, как послал за доктором и удивился, что Верралл появился почти немедленно, будто ожидал вызова. И застали врача не дома, а всего в миле от поместья Чейни-Корт, причем он шел пешком, а не ехал на машине, как делал, когда навещал пациентов, живущих на отдаленных фермах и в коттеджах, разбросанных по всему графству. Все это было настолько подозрительно, что сыщик приказал себе держать ухо востро.

– Давайте, док, проявите рвение, – усмехнулся Бобби. – Мистера Хэдленда постоянно мучают головные боли. Сегодня у него случилось два или три приступа, так что подлечите его.

– Как я вам сочувствую! – всполошилась Дженнифер. – Садитесь, что же вы стоите?! Может, приляжете на диван?

– Он инвалид войны, страдает от ран и наверняка станет вашим новым пациентом, док, которого вы тоже прикончите, – продолжал ерничать молодой Винни, подводя лейтенанта к столу. – Только что бедняга едва не рухнул с нашей лестницы и держу пари на твою новую шляпку, Дженни, твои мерзкие цветы, расставленные по всему дому, лишь усугубили состояние нашего гостя. Сильные ароматы вредны при его недуге, а твои цветочки нестерпимо воняют, – засмеялся Бобби с таким удовольствием, будто отпустил самую остроумную шутку в мире.

Однако его сестра, похоже, не ценила подобный юмор.

– Прекрати, Боб, – недовольно сказала она и покраснела, досадуя на то, что ее выставили глупой перед малознакомым человеком. – Разводить цветы – достойное занятие для девушки. Они учат нас любить красоту, ценить гармонию. Я уж не говорю об их практической пользе, особенно для тебя… – добавила она и осеклась, словно испугавшись собственных слов.

– Хватит твердить одно и то же! – взорвался Бобби. – Вечно меня в чем-то обвиняют. Тебе просто нужно оправдаться перед собой и соседями за свое никчемное занятие – вот ты и приплетаешь меня к своим цветочкам. Они, видите ли, меня спасают. Какая ерунда! Настанет час – и я обрету твердую почву под ногами, заживу свободно и самостоятельно, и ни одного смердящего куста в моем доме не останется!