Загадка мадам Лю - [34]

— Ты никуда не уезжай пока… Ты не уезжай!

— Хорошо, — сказал я и понял, что так и не увидел ее. Почему-то я видел только того парня, «вора в законе». А ее не видел. Кто она? Почему я не увидел ее?

— Не надо, милый, — прошептала она. — Я обыкновенная девочка… Нет, скорее не девочка, а уже девушка. Двадцати двух лет… Девушка, которой было бы очень жаль, если тебя убьет этот парень… Он честный, поверь мне. Тот, кто полюбил, очень честный человек…

— Тогда ты поторопись помочь тому, кто полюбил…

— Кому?

— Отгадай.

— Не знаю. Я с тобой рядом теряю все… Я люблю тебя…

— И я люблю тебя, хотя никогда не видел…

— Ты видел мои глаза. Разве этого мало?

— Да, глаза — это портрет человека… Я говорил не лучшим образом, штампами.

— Нет, ты правда думаешь, что я — не ваша?.. А я — наша. Только родилась раньше времени. Когда-то я вернусь опять… И тогда я буду очень нормальной. Ты думаешь, что у нас не будет хорошей жизни? Неправда!.. Ах, небо в алмазах? Нет, не это… Люди на земле увидят рай. Ты представляешь, они не будут убивать друг друга. Настанет на земле такое счастье!.. Знаешь, одно семечко даст много плодов. Одна зернинка сделает благо всем людям. Зачем они будут убивать друг друга? Скажи, зачем?

— Они еще долго будут учиться любви… Вот даже ты не знаешь, что Ледик сегодня… Не знает Ледик, что, наверное, навсегда вернется!.. Но что-то не так! Что-то идет на него!..

Я прокричал последние свои слова, потому что действительно почувствовал: что-то происходит с человеком, который по-прежнему сидит за несовершенное убийство. И даже Лю, моя загадочная Лю, этого не чувствует… А что же тогда другие? Что же Сухонин, что же Васильев? Эти бесчувственные сыщики, пришедшие на свое место как поденщики, без богом данного благословения?

— Я опомнилась, — вскрикнула она.

И я почувствовал: передо мной что-то мелькнуло и исчезло.

Я быстро встал. Ночь была такой темной, что я таких темных ночей еще не видел.

…Да, в прежние эпохи в литературе был в центре Бог. И все шло вокруг него… Разве что-то сверхновое ставилось, когда царствовали Достоевский и Ницше, которые провозгласили смерть Бога, когда пошло и поехало?.. Достоевский возложил, в самом деле, всю ответственность за происходящее в мире на человека. Значит, яснее ясного — нового остросюжетного не произошло: если раньше смерть ходила вокруг Бога, то потом все переложили за убиение на самого человека. Крути вокруг и около, придумывай, заостряй… Бедные, маленькие люди! Что же остается им делать, на что надеяться?

…Бедный Ледик, маленький червячок, маленький винтик! Знает, скажем, подполковник Струев, кто истинный убийца. А «червячок» отсиживает дни и ночи в темных зловонных камерах. Родители червячка — мать с родной кровью, отчим, естественно, с душой, в какой-то степени родственной, ибо червячок шел рядом с трехлетнего возраста. Вырос, служил, хотя мать мечтала сразу после школы видеть его в медицинском. Служба — тяжелая. Но на флоте он устроился в самодеятельности. И танцевал с какой-то Верой, племянницей адмирала. Молодая еще адмиральша… Да боже мой! Вера всегда уступит! Вера подобрала подводника… Конечно, Вера любила высоких — у Ледика метр девяносто шесть, у подводника — всего-то росточек. Но надо жить! Ледик червячок! Барахтался, барахтался, пока из самодеятельности его адмирал не вышиб. Тяжело стало служить!..

«Червячок» ныне зависит еще не от Бога. От показаний и Веры и контр-адмиральши. Собрал показания без пяти минут капитан Васильев. Тот самый, который учился в девятом классе (подполковнику врал, что в восьмом или седьмом) с Ледиком и Ириной. Уже тогда этот Васильев был пинкертоном: проследил как девятиклассница Ирина, дочь бывшего начальника шахты, отдалась добровольно теперешнему начальнику шахты Соболеву, как там было в деталях (описываются же и стоны, и причитания, и эти «больно» и «хорошо»)… И он тогда, этот ныне без пяти минут капитан, пригласил Ирину домой — интеллигентная семья, музыка и разные штучки дома, сделанные руками пэтэушников для своего директора. Васильев, не знавший никогда Бога, надеялся на себя, человека. Предложил мягкую постель — «родители уехали на три дня», сказал Ирине. «Ты же отдалась? Почему и мне нельзя?» Они там подрались из-за того, что… Одним словом, без пяти минут капитан потом несколько раз пытался исправить положение — показать себя настоящим мужчиной. Ирина уже имела Ледика, который матросил и спал то с Верой, то с контр-адмиральшей. А Васильев выпрашивал хотя бы одну ночь. Он и искал потом в дневнике у Ирины: как значится в ее связях? Нулем? Или что-то хотя бы отмечено в качестве положительного?

«Червячок»… Такой же, как я. Мечущийся среди последних двух убийств, поводом для которых была обыкновенная похоть мужиков, и не совсем порядочное поведение женщин, познавших в период гласности опубликованные приемы секса… Кто-то пытался мне, червяку, вбить в мозги: «Не лезь со своей моралью. Ты — кто? Жалкий мужичишко, который не мог по-настоящему удовлетворить женщину. Она ушла от тебя к другому. Как шла по рукам в курортные выезды Светлана. Как шла по рукам Ирина, у которой на три года отняли партнера».