Загадка лондонского Мясника - [79]

– Да.

– Но мы справимся, – сказала Наташа, и я ей поверил.

* * *

Я припарковал машину возле дома на тихой улочке в Пимлико.

Скаут сидела рядом, держа на коленях щенка и букет из белых цветов – лилий, роз и еще каких-то, названия которых мы не знали. Он был почти такой же большой, как она сама.

Мне всегда было неудобно дарить букеты. Нужно искать вазу, обрезать стебли, все время подливать воду. Через неделю цветы отправятся в мусорную корзину, вонючую зеленую жидкость нужно будет вылить, а вазу – помыть. Когда даришь человеку цветы, кажется, что ты слишком много от него требуешь.

Мы вышли из машины. Скаут улыбнулась мне новой, щербатой улыбкой: у нее выпали два нижних молочных зуба. И тут я понял, что цветы – ерунда. Главное – моя дочь, главное – это мы, и мы правильно сделали, что приехали сюда.

Скаут позвонила. Стэн гавкнул пару раз, возбужденно махая хвостиком, и за дверью послышался веселый лай терьера.

В коридоре показалась Маргарет Мэллори, подошла ближе, и сквозь матовое дверное стекло я разглядел овал ее лица и улыбку.

Тридцать пять

Все Управление ходило обедать в Сохо, а потому в ресторанчиках мне иногда попадались весьма неожиданные пары.

В кафе «Сиам» на Фрит-стрит за столиком сидели констебль Грин и доктор Стивен. Билли уже надел полицейскую форму, с его рук сняли бинты. Я хотел было присоединиться, но понял, что они встретились тут не случайно – проводят терапевтический сеанс.

– Пожалуйста, садитесь, – пригласил доктор. – Мы почти закончили. Так вам разрешили вернуться к работе, Макс?

– Фортуна переменчива, – ответил я и сел за их столик.

– Это вы нашли пропавшую девушку?

Я кивнул.

– Только что пришли результаты экспертизы от Эльзы Ольсен. Тело опознали по медицинской карте, которую прислал зубной врач из Германии. Перегрин Во свернул девочке шею, точно раненому зверьку.

– А двадцать лет спустя вскрыл себе вены, – добавил Билли.

– Слишком легко отделался, – заметил я. – Мне хотелось, чтобы он ответил перед законом и сел в тюрьму.

Мы помолчали. Я посмотрел на руки Грина.

– Как чувствуете себя?

– Неплохо, уже почти не болит. Занимаюсь с физиотерапевтом, пальцы работают неплохо, только в правой руке небольшая скованность. Но чем больше я делаю упражнений, тем лучше себя чувствую.

Официантка принесла тарелку с фруктами. После ожога кожа на руках Билли покрылась черными пятнами, управляться с вилкой ему было непросто.

– Вот и славно, – сказал я. – Так держать.

Впрочем, моя жалость была ему не нужна.

Кусочек манго соскользнул на стол, и Билли преследовал его, пока снова не насадил на зубцы. Положив манго в рот, он рассмеялся:

– Завтракать стал дольше.

Доктор Стивен посмотрел в свою тарелку, потом на Грина.

– Вот что смешно, – продолжал тот. – После того случая с Бобом мне дали отпуск, и я поехал в Вегас. Всегда мечтал там побывать.

Доктор Стивен, очевидно, уже слышал эту историю. Похоже, Билли не раз повторял ее, развлекая своих товарищей. Одна из тех шуток, которые приходятся полицейским по вкусу.

– Так вот, прилетаю я в Вегас, – для пущего эффекта Грин выдержал паузу, – а меня не пускают!

– Не пускают? – переспросил я. – То есть вас задержали еще в аэропорту?

Он кивнул, по-прежнему улыбаясь и ожидая, что я тоже сочту все это забавным:

– Вы же знаете, американцы ужесточили контроль после сентябрьских терактов. И теперь берут у всех отпечатки пальцев.

Я пожал плечами:

– Ну да.

Грин поднял руки, будто показывал фокус.

– Угадайте, у кого больше нет отпечатков? Меня с первым же рейсом отправили домой!

Я уставился на почерневшие руки Билли Грина и смотрел, пока он не положил их на колени.

* * *

– Гарри Джексон, – сказал сержант Джон Кейн, хранитель Черного музея. – Никто не обращает на него внимания.

Это была чистая правда. В Черном музее много кровавых артефактов – от всевозможного оружия, унесшего жизни полицейских, до кастрюль и сковородок, в которых маньяки варили плоть своих жертв. Пройти мимо неприметных экспонатов, посвященных Джексону, очень легко.

Да и смотреть там особенно не на что. Всего лишь рамка с пожелтевшей газетной вырезкой, листок с двумя абзацами машинописного текста и отпечатки пальцев давно умершего человека.

– Гарри Джексон – первый в Англии преступник, чью вину доказали по отпечаткам, – продолжил Кейн. – Летом тысяча девятьсот второго воришка влез в окно, стащил несколько бильярдных шаров и оставил следы на недавно покрашенном подоконнике. – Сержант рассмеялся. – Вот дурак. Семь лет получил.

Я присмотрелся к вырезке. Это было письмо в «Таймс», подписанное неким возмущенным судьей: «Сэр! Скотленд-Ярд, когда-то известный как лучшая полицейская организация мира, станет посмешищем для Европы, если будет и дальше устанавливать личность преступников по бороздкам на коже».

– Восемь лет спустя этот метод начали применять повсюду, – сказал Кейн. – В Америке на основе отпечатков первым приговорили Томаса Дженнингса из Чикаго.

– Еще один грабитель?

– Нет, убийца. Потом подтянулась Франция. Там упрятали в тюрьму одного негодяя, Винченцо Перуджа. Не очень-то французское имя, да? Личность установили по отпечатку большого пальца левой руки.

– А этот что сделал?