Загадка Лаудуотера - [54]

Оливия говорила немного — ей никогда не было это свойственно. Но она проявила быстроту понимания и здравость суждения, которое поощряло к разговору других. Все это время она наблюдала за мистером Флексеном и оценивала его. Он не сразу это понял. Было вполне очевидно, что их разговор пошел ей на пользу. Когда она вышла к ужину, то, по мнению мистера Флексена, выглядела подавленной. Однако вскоре она уже выглядела так, как и решила выглядеть — самой собой. Когда незадолго до девяти часов она покидала их, то выглядела самым очаровательным, благожелательным и к тому же беззаботным существом в мире.

Когда за ней закрылась дверь, показалось, что она забрала с собой большую часть света в комнате. Мистер Флексен снова опустился в кресло и нахмурился. В наступившей тишине он размышлял. Очевидно, теперь Оливия была вполне беззаботна.

— Но лишь окончен пир, и в лампах свет погас…[14]

Затем мистер Мэнли сказал почти дерзко:

— Если вы думаете, что это она убила красноглазого слона в посудной лавке, то вы ошибаетесь. Она этого не делала.

Мистера Флексена не возмутил его тон. На самом деле, прежде чем он успел заговорить, его осенило, что если бы Оливия сделала это и от него бы зависели то, чтобы предать ее правосудию, дело основывалось бы на достаточно ненадежных уликах. Ему понравилось, что мистер Мэнли был готов защищать Оливию. Мистер Флексен мягко засмеялся и сказал:

— Я так не думал. Я только размышлял.

Затем его взгляд на лице мистера Мэнли стал очень заинтересованным, и он продолжил:

— Я думаю, что вы знаете гораздо больше об этом деле, чем я; если бы вы только захотели рассказать об этом.

На мгновение ему показалось, что желание мистера Мэнли сделать себя значимым борется с его желанием быть достоверным.

Затем молодой человек покачал головой и удивленно произнес:

— Что за ерунда! Вы знаете об этом куда больше, чем я. Ведь у вас, должно быть, теперь уже все нити в руках. Я и не подозревал о той таинственной женщине, о которой писали в «Дэйли Уайр».

— Пока что не все. Но это дело времени, — сказал мистер Флексен с уверенностью, которой он отнюдь не ощущал.

Тут их прервал Джеймс Хатчингс, вошедший в комнату, чтобы забрать сигареты для Оливии.

— Рад снова видеть вас, Хатчингс, — сердечно поздравил его мистер Мэнли. — То, что вы ушли из-за такого пустяка после всех тех лет, что вы здесь провели, было глупостью.

— Спасибо вам, сэр, — с благодарностью сказал Хатчингс.

Когда Хатчингс ушел, мистер Флексен продолжил:

— Вы говорите очень убедительно, но ведь это вы допускали, что леди Лаудуотер — женщина с сильными примитивными эмоциями, с толикой итальянской крови в жилах.

— Я никогда и на мгновение не допускал, что она — женщина с примитивными эмоциями, — с некоторой горячностью запротестовал мистер Мэнли.

— Но эмоции всех женщин являются примитивными, — сказал мистер Флексен.

— Не те эмоции, которые пробуждает в них красота, — с великодушной сердечностью возразил мистер Мэнли. — Но оставим это! Разве она выглядит, как женщина, которая может совершить убийство?

— Не ради себя, конечно, — заметил мистер Флексен.

— А ради кого бы ей совершать убийство? — воскликнул мистер Мэнли.

Мистер Флексен пожал плечами.

— Я же говорил, что вы знаете об этом деле в десять раз больше, чем я, — торжествующе заключил мистер Мэнли.

Глава XIV

На следующее утро мистер Флексен проснулся, надеясь получить новости о таинственной женщине. Но письма, и адресованные ему в замок, и те, что привезли из офиса начальника полиции в Лоу-Уиком, не принесли никаких новостей. После завтрака, все еще надеясь, он позвонил в Скотленд-Ярд. Никакой информации туда не поступило.

Мистер Флексен ясно понимал, что дело не сдвинется с мертвой точки, пока он не получит эту информацию. Он был уверен, что рано или поздно эта информация поступит, возможно, откуда-то по соседству, но вероятнее из Лондона. И всегда оставалась возможность, что мистер Каррингтон сможет обнаружить, что какой-то другой поверенный улаживал затруднительное дело для лорда Лаудуотера. Пока же его работа в замке была окончена — он исчерпал свои возможности. Не было никаких причин, мешавших ему вернуться к себе в Лоу-Уиком. Посоветовавшись с инспектором Перкинсом, он решил оставить одного из детективов продолжать наводить справки по соседству. Он попросил Джеймса Хатчингса уложить его вещи и отправился в розовый сад поблагодарить Оливию за гостеприимство и попрощаться с ней.

Мистер Флексен посчитал, что Оливия выглядела просто очаровательно в своем легком летнем платье из белого кружева и с черными бантами, и подумал, что она кажется менее напряженной, чем накануне. Он сказал ей, что возвращается в Лоу-Уиком; она выразила сожаление по поводу его отъезда и поблагодарила его за усилия, предпринятые для расследования дела гибели лорда Лаудуотера. Они расстались в самых дружеских отношениях.

Когда мистер Флексен уезжал, у него промелькнула мысль: примечательно, что хотя Оливия и поблагодарила его за усилия, она совсем не поинтересовалась их результатом. Быть может, она боялась услышать, что эти усилия могут увенчаться успехом.

Мистер Флексен также заметил, что Джеймс Хатчингс, который наблюдал за его отъездом, казался не таким бледным и изможденным, каким был накануне вечером. Мистер Флексен вполне мог поверить, что тот рад видеть, как он уезжает, так и не арестовав его.